- Не богохульствуй, - одернула его Лан и подвинулась. Я сел рядом, делая вид, что крайне заинтересован выбором блюд, в то время, как был готов есть все подряд: проголодался не хуже волка в холодную зиму.
- Мне кажется, ты все-таки поторопилась с выбором, - стоял на своем Закк. В этот раз он сел по другую сторону стола: напротив Лан и при этом подальше от меня. – Разве может дух дракона прятаться в этом тщедушном теле?
- Закк, ты лезешь не в свое дело, - одернул его Эдар. – Не тебе осуждать выбор Великой Матери. Достаточно уже и того, что ты стал ее мужем.
- Мужем, - Закк фыркнул, злобно сверкнув глазами на Лан, но та и ухом не повела. – Она меня на крайдень поставила: специально, чтоб пореже в постель пускать.
- Сам виноват, - пожал плечами Эдар. – Повежливее надо быть и помягче. А еще язык за зубами держать. Я вот с советами не лезу, и потому по средням приходить буду. А Страсти сами боги велели в тридень являться.
Я слушал их перепалку внимательно, хоть и плохо понимал, о чем они говорят. Слова вроде «крайдень» или «тридень» я и раньше слышал, но никогда не интересовался их значением, и потому никак не мог понять, чем так недоволен Закк. Но сам факт его недовольства был мне приятен: то, что унижает моих обидчиков, не может не радовать.
- Слышь, тщедушный, - обратился ко мне Закк. - Как там тебя… Эстре, что ли? Ты сегодня с собой морковочку возьми. Или хоть огурчик маленький.
Закк сидел, сильно подавшись вперед, и явно ждал, что я спрошу: «Зачем?», но я принципиально его игнорировал: ясно же, что он меня опять подкалывает. Я демонстративно впился зубами в окорок, глядя вдаль поверх его плеча. Закк поерзал в ожидании моего ответа, нетерпеливо сглотнул слюну: все кругом жевали, а он держал на языке только едкие слова.
- А знаешь, зачем? Знаешь? – не выдержал он и поторопил меня. Я молча взялся за кубок и принялся осушать его медленными глотками. – А я тебе скажу, зачем: ночью-то потыкаешь в нее, чтоб не заметила, что…
Лан громыхнула по столу так, что подскочили тарелки. В зале повисла тишина.
- Шуточки свои держи за зубами, изо рта не выпускай, - сказала она с угрожающей ноткой в голосе. – Трое у меня мужей. Коль не станет одного, от меня не убудет.
Закк намек понял, и оставшуюся часть ужина мы провели в молчании. Только Эдар о чем-то вежливо переговаривался с сидящей рядом с ним «великой бабушкой». Я наконец-то получил возможность поесть спокойно.
- После заката жду тебя, - сказала Лан, когда все стали расходиться. Я кивнул в знак, что услышал ее, и пошел прочь из обеденной залы – подальше от их ненавистных рож.
Я был так раздражен, что совершенно не думал, куда иду. В результате ноги по привычке привели меня в сад. Глянув на заготовленные для костров дрова, я вдруг почувствовал, как внутри вскипает такая едкая злость, что меня даже затрясло, а в глазах потемнело. Пнув горку сосновых поленьев и развалив ее, я быстрыми шагами пошел прочь и не останавливался до тех пор, пока не покинул территорию «дома».
Вылетев на улицу, как пробка из бутылки с игристым вином, я подставил голову пыльному ветру и сделал судорожный вдох. Мне было душно, ужасно хотелось дернуть воротник рубахи и хватать воздух ртом, как утопающий. Немного успокоившись, я прижался виском к ближайшему чахлому деревцу. Надо остыть, я веду себя недостойно. Никак у меня не получается держать себя в руках, подобно отцу и Шаарду: опять лечу куда-то на волне ярости.
Вот что я хотел сделать? Сбежать? Куда? Чтобы уйти от этого позора, мне нужно стать бесцветной тенью человека и оказаться за тридевять земель отсюда – только тогда появится шанс, что я не встречу никого из высокородных и не стану объектом насмешек. Если посмотреть со стороны, здесь, в Асдаре, меня хотя бы кормят. Черт возьми, неужели мне действительно придется стать одним из них - грубым варваром, не знающим, что такое искусство и тонкий вкус, и трахающим женщин «по традиции»?
Я устало опустился на землю и привалился к дереву спиной. У самых дверей дома Великой Матери начиналась одна из улиц. Сейчас она была пуста: работяги давно уже вернулись в свои общины и готовились к жаркой ночи. А я сидел под деревом, словно в ожидании казни. Казни, которой суждено повторяться каждые три дня. Ветер гонял мимо меня пыльные волны, шелестел опавшими с деревьев сережками. Солнце медленно опускалось в узкий промежуток между двумя скалами, что отделяли Асдар от Крагии, и заливало все вокруг оранжевым огнем.