– Тиим приносит. – Я заканчиваю с отчетом гнома и бросаю бумаги на стол.
– Ну и как? – спрашивает Венька, показывая подбородком на отчет.
– Надо ехать на шахты. – Я тоже прикладываюсь к бокалу. – Намылить шею Корсу.
– Обязательно надо, – поддерживает Венька. – Как Арс и Джокер ушли, он совсем распоясался, никакой управы на него нет.
– Значит, завтра утром. Прикажи к шести часам оседлать каурую.
– Меня возьмешь?
– Если хочешь, поехали.
– Конечно, хочу, сто лет на шахтах не был!
– Это ты, брат, завернул, – усмехаюсь я, – сто лет шахтам, еще не исполнилось.
– Я же так, для красного словца, – отмахивается Венька.
– Ладно, иди, Иона тебя разыскивает.
– Нехорошо подглядывать, – грозит мне пальцем Венька и поднимается с кресла.
– Иона сама на меня вышла.
– Ну тогда извини, – разводит руками Венька, – я же не знал.
– Ерунда, мама никогда не разрешала подглядывать за людьми, и у меня условный рефлекс выработался. Да, – вспоминаю я, что еще не ел, – прикажи Тииму обед мне сюда подать.
– Опять ты в столовую не придешь, – морщится Венька, – весь порядок в доме ломаешь.
– Хорошо, – мне ничего не стоит спуститься в столовую и составить компанию Веньке и Ионе, – я приду на обед через двадцать минут.
– Ловлю на слове, – молвит Венька и уходит.
Я пожимаю плечами и пытаюсь вспомнить – когда это я не сдерживал своего слова? Так и не вспомнив, перечитывай отчет Корса, завтра он у меня попляшет, такой разнос устрою, надолго запомнит! Укладываю бумаги в полевую сумку и смотрю на письменный стол. Там, в нижнем ящике, под ворохом ненужных документов, лежат записи о других мирах. Мама обещала вскоре связаться со мной, но что-то она задерживается.
Допиваю вино, докуриваю сигару и с видом важного барина иду в столовую. Слуги останавливаются, кланяются, а я как сноб вышагиваю. Ну что за жизнь? Все пресмыкаются, словно змеи, а сами только и успевают в разные канцелярии доносы строчить. Может, разогнать всю эту братию, оставить несколько человек, да и зажить спокойно? Хотя трудно найти спокойствие в праздности, заскучаю ведь!
Мопс опять стоит в углу и с серьезнейшим видом следит за расстановкой блюд. Почему он в спортзале или на конной прогулке человек человеком, а в замке слуга слугой? Сколько раз приглашал я Мопса зайти ко мне, поговорить по-людски или посидеть с нами за столом, ведь столько места свободного! Я с трудом различаю Веньку с Ионой на другом конце стола. А Мопс мне: «Не положено!» – и хоть разбейся, не сядет.
Тиим шустро отодвигает для меня стул и улыбается.
– Приятного аппетита, сударь, – кланяется он подобострастно, словно у императора на приеме.
– Спасибо, Тиим. – Я сажусь и жду, когда подадут чашу для омовения рук.
Иона и Венька устраиваются напротив, шепчутся о чем-то. Я могу их подслушать, но давлю любопытство в зародыше, ополаскиваю руки, вытираю их и начинается скучный обед.
Трапеза почти закончилась, входит дворецкий и важным голосом сообщает:
– Прибыл гонец от Соловья. Что прикажете передать послу вашего наместника?
Я приподнимаю одну бровь и смотрю на Веньку. Он вместо меня отвечает дворецкому:
– Проводите гонца в комнату ожиданий. Хозяин его примет в главном зале.
Дворецкий кланяется и уходит, а я приказываю:
– Тиим, принеси в мою комнату парадную кирасу, поможешь облачиться.
Парадная кираса – это такой кусок начищенного золота, который зачем-то надо надевать. Если не считать тяжести, то это совершенно бессмысленная вещь, проку от кирасы никакой, разве что тренировка мышц спины.
Гремя шпорами, прохожу в зал, сажусь в кресло и киваю дворецкому, ждущему у двери. Слева от меня располагаются Венька и Иона.
– Гонец вашего наместника Соловья, – громко оповещает дворецкий и впускает служивого.
Сразу видно, молодой человек никогда еще не докладывал графу – краснеет, бледнеет и заикается, а кланяется так, словно лом проглотил.
– Ну успокойся, – улыбаюсь я дружелюбно, – не съем я тебя, да и казнить не стану. Говори четко, внятно и по существу.
– В подвластном вам герцогстве беспорядки. – Парень взял себя в руки. – Крестьяне отказываются платить подати, а город взбунтовался – требует независимости и возвращения герцогства законным владельцам.
– Ясно, – киваю я, – дальше.
– Ограблен обоз с зерном.
– Зерно для императора? – уточняю я.
– Да, – подтверждает гонец. – При защите обоза ранен капитан Джеремис.
– Рана серьезная? – с беспокойством спрашивает Венька.
– Рана-то пустяковая, только стрела оказалась отравленной. Капитан лежит в горячке, чернеет, того и гляди преставится.
– Скверно, – бормочу я, разгадывая задачку с ядом.
Венька о чем-то беседует с гонцом, я их уже не слушаю, я думаю.
Есть несколько ядов, от которых чернеют, но ни при одном из них горячки нет, и наоборот, яды, вызывающие жар, заставляют тело краснеть, а не чернеть. Что же за дрянь намазали на стрелу? А может, это смесь? Эх, была бы дома Селена – враз сообразила бы. Надо в лабораторию идти, литературу пошерстить.
Мои размышления прерывает гробовая тишина. Я смотрю на Веньку, он глядит на меня. Значит, мое слово.
– Итак, гонец, иди отдыхать, скоро тебе предстоит обратный путь.
Парень неуклюже кланяется и, пятясь, уходит.
– Что надумал? – спрашивает Венька шепотом.
– Над противоядием я поработаю в лаборатории, а ты подготовь указ о снижении налогов до десяти процентов и какие-нибудь вольности придумай, с женой посоветуйся, я после подпишу. Созови дружину…
– Как всегда малую? – перебивает Венька.
– Хватит и малой, пускай пройдут по деревням, погремят железом для устрашения, город утихомирят.
– С разбойниками что делать?
– Их еще поймать надо. Чует мое сердце, неспроста все это, – бормочу я и сразу вспоминаю, какой яд так действуем что человек чернеет и трясется в лихорадке.
Не теряя больше ни секунды, я вскакиваю, сбрасываю надоевшую кирасу на попечение Тиима и несусь в лабораторию. Времени мало, дня три Джеремису осталось. Песчаный висельник – маленькая желтая змея водится в пустыне, ее яд действует медленно, но уверенно, через неделю после укуса человек умирает. У нас на севере таких тварей нет, вот я сразу и не вспомнил.
В лаборатории много разного собрано, но противоядия нужного нет, надо варить, чем я срочно и занимаюсь. Песчаный висельник получил свое название за то, что сворачивается петлей, словно веревка для казни. Эта змеюка встречается редко, чтобы достать ее яд, надо быть либо эльфом-змееловом, либо очень богатым человеком. Пораскинув умом, я прихожу к выводу, что яд все-таки купили, значит, человек, устроивший беспорядки, очень богат и имеет виды на герцогство, а следовательно, дальний родственник почившего Пилипа. Кто бы это мог быть? Герцог Пилип планомерно изничтожил всю свою родню, хоть сколько-нибудь претендующую на трон герцогства, а отсюда вывод – это очень и очень дальний родственник, возможно по женской линии.
Рассуждения мне никогда не мешали. Голова занята своим делом, а руки трудятся без ее участия. Я и не заметил, как стою с уже готовым противоядием в маленькой бутылочке.
– Тиим! – кричу я, не поворачивая головы: знаю, что он где-то рядом.
– Да, хозяин? – приоткрыв дверь, кланяется слуга.
– Зови гонца, у него мало времени.
– Слушаюсь, хозяин. – Тиим закрывает дверь так, что ни одна петля не скрипит.
Отправив гонца с лекарством, я запираюсь у себя в комнате. Мне нужна информация, которую я, сидя в замке, никак не смогу получить. Поэтому пишу письмо, разбрызгивая чернила и ставя кляксы, чтобы другие поработали за меня:
«Дорогой дядя Мумитус!
У меня проблемы. Кто-то желает заполучить герцогство, отнять его у нас.
Не успели брат с сестрой уехать, как начались беспорядки, разбойники Джеремиса чуть не убили, надеюсь, что он скоро поправится. Нам нужна твоя помощь. У тебя обширные связи, узнай, кто тратит кучу денег, оплачивая восстания, кто покупает экзотические яды, в частности, яд песчаного висельника! В конечном итоге и твои торговые дела на Севере могут пострадать, так что не тяни.