Кстати, насчет подземки и атаки фантомов – все чистая правда.
Звякает стекло.
Звякает…
– Дайте иллюминатор с видом на Топь, и я настрою вам зрачки так, что без проблем увидите сокрытое смогом, этой оранжевой дрянью. Я открою секрет: всех делов-то – ткни пальцем в бамбук жалюзи да глазей, сколько влезет. Я, между прочим, еще и… А?
– Ты пьян, – грубо обрываешь Петюню. – Нам пора.
И оглаживаешь усы. Имплантированы недавно, непривычно еще. Самураю никак без усов, это все знают. А свои, какая жалость, расти не спешат, вот и пришлось потратиться. Зато солидно. Петюню никто всерьез не воспринимает, а с тобой начальство будет здороваться за руку, обязательно – потому и зазывает сегодня встретиться тет-а-тет.
– Нет, что вы, нет! Это же интересно! Ну пожалуйста! – перебивая друг друга, клерки просят вас остаться.
Ты разводишь руками: если народ требует, как же ты, дав присягу этим людям, вот так вот запросто откажешь?
Официантка, крохотная девица, все лицо покрыто угрями, возникает подле Петюни. Каждый гнойник выражает почтение и готовность исполнить любую прихоть. Лю-у-уб-бую. У потолка медленно вращает лопасти вентилятор. Кажется, в бетон вмурован боевой геликоптер. Вот-вот винт раскрутится в полную силу, потолок треснет, и машина, сметая посетителей и мусор со столов, вырвется на свободу, расшвыривая по сторонам тепловые ракеты…
Петюня наконец замечает официантку:
– Да, уважаемая?
– Я… – Девушка смущена, она заламывает руки, мнет фартук. – Я бы и сама… мне не жалко… но мой сын…
– У вас есть сын? – Петюня подчеркнуто вежлив. – Вы такая молодая…
– У меня есть сын, да. Я бы и сама оплатила, из уважения, но…
– Ваш сын мечтает стать вспомогателем?
– Да, господин, он…
– С детства смотрит по тиви программы о жизни вспомогателей, о тренировках и подвигах симбионтов. И поэтому вы никак не можете пойти на преступление и принять от меня деньги в качестве оплаты за водку и закуску. Вам нужен мой ресурс. Я верно излагаю? Тем более что сын уже подал документы на вступление в академию? Чем меньше у меня ресурса, тем больше в этом году набор, тем больше шансов у вашего сына?
– Все верно, господин, все очень верно. Меньше, больше, да.
Петюня, хохотнув, допивает из третьего стакана. Операционисты с интересом наблюдают за стандартной процедурой коннекта посредством служебного мобильника. Общение с дежурным дайдзином Министерства: да, говорит Петюня в визор камеры, да, это есть добровольная передача прав на сокращение-продление максимального срока эксплуатации. Дайдзин орет в ответ, чтоб по мелочам его больше не беспокоили, – ну что это такое, а? При пересчете получается эквивалент пяти минут. Неужели нельзя завести кредит, а потом, раз в месяц… Петюня хохочет. Дайдзин, скрепив файл тремя электронными ключами, отрубается…
А ты вспоминаешь, как…
…мачты затонувшего танкера видны издалека.
Торчат из сфагнов, будто деревья мифического леса.
«Чинук» завис аккурат над помеченным пятаком твердой поверхности. Капитан Танака, самый злобный из инструкторов, отрывисто лает:
– Пошли, на! Чтоб вы сдохли, на!
Ребятки, отталкиваясь от края люка, ныряют в пустоту. Твоя очередь. Пинок под зад и напутствие:
– Сдох…
Воздух лупит по ушам, ты падаешь, ты… Главное, правильно развернуться, сгруппироваться. Ты знаешь, первый отсев начнется именно с десантирования, когда треть из вас реально гробанется, позабыв об изматывающих тренировках. Если кому и охота размазаться по очесу дерьмом и ливером, это его личная половая драма, ты поступаешь иначе, ты делаешь все верно: антигравы врубаются вовремя. Не выше, не ниже, а вовремя. И стопами к горизонтали. Торможение. Мягкая посадка. Отстегнуть бесполезные нынче леталки, в баках все равно пусто. К меху ведут несколько троп. Их надо почувствовать. Именно: почувствовать. Вас учили. Ты закрываешь глаза и слышишь, как рядом кто-то шагнул в трясину и взывает о помощи, обещая помнить доброту до конца дней. Кому нужна доброта на пару минут?
…ты безошибочно определяешь тропу. Эйфория – штука коварная. Ты едва не пропускаешь растяжку: зацепив стопой, успеваешь прыгнуть вперед, откатиться и вжаться в траву. Громыхает, свистит. Затылок мокрый. Ерунда, слегка зацепило, расцарапало кожу. Первое боевое ранение, хо-хо.
Дальше – круговерть.
Единоборство? Инструкторы академии, конечно, сволочи, но не до такой же степени. Меха пуст, как портмоне бомжа. В смысле, ни ракет, ни гранат, ни цистерн с психотропным газом. Конкретно этого «комбата» атакует ровно четверть выпуска: без малого полста человек. То есть десантировалось-то пять десятков, а сколько ныне эффективно себя ощущают – загадка. Вокруг тебя, за тобой и впереди люди в камуфляже и бронежилетах бегут к боевому роботу, застывшему на фоне мачт потопленного нефтевоза. Людишки небось кажутся андроиду такими ничтожными, такими незначительными.