Мать вернулась с невозмутимым лицом, неся целую кипу каталогов и счетов. Усевшись в свое любимое кресло, она сложила почту на коленях.
— Давайте-ка начнем сначала. Только вместо того, чтобы спорить, предлагаю поговорить о той пользе, которую вы можете извлечь из этой ситуации.
— С каких это пор, — сказала Люсинда, — наша семейка научилась извлекать хоть какую-то пользу из ситуации?
Мамино лицо омрачилось, и она прикрыла глаза. Тайлер напрягся, ожидая вспышки гнева и ругая себя за то, что не сбежал. Но к его удивлению, мама просто открыла глаза и даже попыталась улыбнуться.
— Послушайте, я понимаю, вам тяжело с тех пор, как мы с отцом разошлись. Конечно, это трудно…
Тайлер выдохнул. Что толку об этом говорить? Разве разговорами вернешь отца или сделаешь маму счастливее? Разве от разговоров станет прежней его старшая сестра Люсинда, которая в первое время после ухода отца, когда мать могла только сидеть перед телевизором и плакать, варила ему на ужин макароны с сыром и они вдвоем съедали их поздно вечером?
— …и конечно, детям трудно понять, зачем их матерям свободное время, — сказала мать.
Даже с другого конца комнаты Тайлер почувствовал, как Люсинда борется с желанием снова сорваться на крик.
— Это пансионат для холостяков, — продолжала мать. — Ничего предосудительного. Совершенно безопасное место, где люди имеют прекрасную возможность знакомиться друг с другом.
Люсинда все-таки проиграла свою внутреннюю борьбу.
— Господи, мама! Что ж так безнадежно, на тебя просто жалко смотреть!
Тайлер увидел, как мамино лицо задрожало и стало таким несчастным, что у него засосало под ложечкой. В такие минуты он чувствовал, что ненавидит свою сестру. Люсинда тоже заметила, как изменилось выражение маминого лица, и устыдилась, правда, слишком поздно — слова были сказаны.
Мама начала лихорадочно перебирать почту, но было видно, что мысли ее далеко. Она как-то внезапно постарела и казалась измученной. Тайлера затошнило. Может, она и не была лучшей матерью на свете, но старалась изо всех сил — просто иногда сбивалась с пути.
— Счета, — вздохнула мать. — Вот и вся наша почта.
— Почему мы не можем поехать к отцу? — внезапно спросил Тайлер.
— Потому что ваш отец сейчас в отъезде со своей новой семьей — по крайней мере, он так говорит. — Она нахмурилась. — Лично я думаю, что эта женщина помыкает им, как хочет.
— Ни ему мы не нужны, ни тебе, — горестно промолвила Люсинда. — Мы как сироты при живых родителях.
Тайлер с восхищением смотрел, как мама очередной раз совладала с собой — наверное, она снова штудировала журналы по воспитательным методикам.
— Мне вы точно нужны, — сказала она. — И я понимаю, почему вы сердитесь. Нам непросто с тех пор, как ваш отец ушел от нас. Но я не могу быть вам и отцом, и матерью одновременно. А если я буду все время сидеть дома в халате и ссориться с собственными детьми, как же я найду кого-нибудь?
— Но зачем тебе нужно кого-то искать? — спросила Люсинда. — Зачем?
— Потому что нужно выживать. И потому что мне одиноко, это вы можете понять? — Мать посмотрела на них одним из своих откровенных взглядов, который должен был означать: «Держусь из последних сил, но вот-вот заплачу». — Неужели вы не можете помочь мне хотя бы в этом?
— Как? Исчезнуть? — резко спросила Люсинда, снова бросаясь в бой. — Уехать в замок Потных Ног и все лето смотреть, как Мартин и Энтони играют в «Звездные войны» и пускают молочные пузыри из ноздрей?
— Бог ты мой! — Мать закатила глаза. — А вы-то сами кто? Отпрыски королевской семьи? Вам непременно нужно делать только то, чего пожелают ваши величества? — Она умолкла, с недоумением глядя на распечатанное письмо, лежащее у нее на коленях. — Гидеон? Я не помню никакого дяди Гидеона.
Люсинда подхватила с пола кота и усадила его на колени, хотя ему это явно не пришлось по душе. Когда Люсинда была в расстроенных чувствах, она так неистово гладила кота, что Тайлер опасался, не протрет ли она ему шерсть до дыр.
— Разве больше мы ни к кому не можем поехать? — спросила она. — Почему я не могу погостить у Кейтлин? Ее семья согласна.
— Потому что у них слишком мало места для тебя и Тайлера, а одного его я к соседям не отпущу, — рассеянно ответила мать, читая письмо. Она взяла в руки конверт, рассмотрела его, потом снова вчиталась в строчки.
Тайлер насупился.
— Лучше я буду смотреть, как Мартин Пиро ест козявки, чем все лето слушать ваши с Кейтлин разговоры.
Его сестра и все ее подруги могли с утра до ночи обсуждать парней с телевидения, музыкантов и актеров, будто были знакомы с ними лично, а еще перемывать косточки мальчишкам из школы, будто те были парнями с телевидения: «О, я думаю, Бартон пока не готов к серьезным отношениям, он до сих пор переживает разрыв с Марли». Тайлера это бесило. Он мечтал, чтобы появилась компьютерная игра, в которой он смог бы гоняться за глупыми липовыми знаменитостями и расстреливать их на месте. Вот это было бы по-настоящему круто.