Она почувствовала, как что-то постороннее, чуждое снова проникает в мозг. Ощущение гнева и отчаяния было невероятно мощным, как от удара электрошоком, в голове будто сверкнули и затрещали молнии. А в следующую секунду перед глазами все поплыло и заплясали красные и черные круги…
Почему вдруг перекосился потолок? Почему она стоит у стены, словно приклеенная, и никак не может оторваться? Почему Ханеб висит сбоку от нее и смотрит таким встревоженным взглядом?
— Мисс, мисс, что с вами? Вы ранились?
Люсинда замычала и закрыла глаза. Она не могла отлепиться от стены, но когда глаза были закрыты, создавалось обманчивое ощущение, что лежишь на полу. Потом она снова открыла глаза. Теперь все встало на свои места. Она действительно лежала на спине. Ханеб склонялся над нею.
— Что случилось?
— Вы упали. Вы заболеть, мисс?
— О боже, неужели у меня та же болезнь, что и у дракона? Я умру?
И тут Ханеб улыбнулся. Открытая улыбка неожиданно сгладила ужасные шрамы, так уродующие его щеку, и Люсинда впервые не заметила их, с удивлением глядя на его преобразившееся лицо.
— Нет, мисс. Умереть не будет. От драконьей болезни не будет — люди ей не болеют. Просто для вас сильно жарко сегодня.
Не успела Люсинда ответить, как Мезерэ снова низко и раскатисто рыкнула. Почему-то в этом рыке слышалось не отчаяние, а скорее… предупреждение.
— Ой, смотрите! — воскликнула Люсинда, не сводя глаз с драконихи.
Мезерэ встала, покачиваясь и нетвердо держась на ногах, как после долгого лежания. И все же она стояла. Гребень на спине, который возвышался над головой Люсинды всего на пару метров, когда дракониха лежала, теперь нависал сверху огромной аркой, словно подвесной мост. Мезерэ подняла голову, втягивая крупными ноздрями воздух. Потом она с силой ударилась о брусья заграждения, отчего те хрустнули и загудели, открыла пасть и заревела. Люсинда отшатнулась и закрыла уши руками, изо всех сил стараясь не закричать.
«Просто как Кинг-Конг», — подумала она в ужасе.
— Она хочет выбраться!
Ханеб ухватил ее за руку.
— Она не выберется. Она привязана, и крылья в загоне не расправить. И она на нас не сердится. — Он потянул Люсинду к двери.
— Тогда почему мы убегаем?
— Мы бежим не от нее. — Ханеб уже не улыбался, но зубы его были обнажены, как в оскале испуганного пса. — Аламу летит. Ее супруг.
Мезерэ закинула голову и выдохнула огромный огненный шар с клубами черного дыма, заструившегося между металлическими балками потолка. Даже на расстоянии тридцати метров Люсинда ощутила жар, будто внезапно распахнулась дверца духовки.
— Но почему она так злится? — закричала Люсинда.
Она просто физически ощущала ярость драконихи, проникающую в ее мозг раскаленной спиралью.
— Потому что он заберет яйцо, если сможет, — сказал Ханеб, возясь с дверным засовом. — Он его съест. Надо торопиться.
— Но ведь сюда он не сможет попасть?
— Посмотрите наверх. — Он махнул на потолок рукой в стеганой перчатке. В крыше, между балками, зияли два огромных окна. — Аламу меньше ее. Если он сядет на крышу, он легко проникнет внутрь.
Люсинда помогла Ханебу открыть неподатливую тяжелую дверь. Ей казалось, что все происходит будто в кошмарном сне, когда ты бежишь, но никак не можешь убежать.
— Мы должны быстро найти мистера Гидеона, — сказал Ханеб, когда они выскочили наружу.
Он рывком сорвал капюшон. Его черные волосы намокли, а покрытое шрамами лицо блестело от пота. Они повернули в сторону хозяйского дома. В воздухе вокруг лазарета висел странный запах — кислый и очень резкий.
— Что может Гидеон…
Она не договорила, потому что за углом здания внезапно появилась совершенно жуткая фигура.
Аламу был вполовину меньше Мезерэ, но гораздо стремительнее своей подруги. Поразительная живость его движений приводила в ужас. Он весь был покрыт черной с бронзовым отливом чешуей, которая переливалась в чистом утреннем свете, как спина гремучей змеи. Поднявшись на дыбы на высоту вдвое больше роста Люсинды, он сверкнул кривыми когтями, похожими на гроздь светло-желтых бананов. Потом дракон повернул клиновидную голову в их сторону, внезапно опустился на передние лапы и вытянул морду вперед, прямо к ним. Ханеб схватил Люсинду за руку, чтобы та не шевелилась.
— Тихо, — прошептал он. — Не двигайтесь!
Но она и не смогла бы двинуться, даже если бы очень захотела.
Драконовы крылья раскрылись, очень медленно, словно крылья прекрасной бабочки, сбрасывающей кокон. Неожиданно его стройное тело взмыло вверх, и Аламу полетел прямо на них.