Было еще очень рано, но Танис явственно ощущал - пора уходить отсюда. Он отправился будить остальных.
Пещера показалась ему холодной, несмотря на весело потрескивавший огонь. Золотая Луна и Тассельхоф готовили завтрак. Речной Ветер стоял в глубине пещеры, выколачивая меховой плащ Золотой Луны. Танис покосился на него: когда он входил, варвар собирался что-то сказать Золотой Луне, но смолчал и продолжал делать свое дело, ограничившись лишь многозначительным взглядом. Золотая Луна не поднимала глаз, лицо у нее было бледное и напряженное. Танис понял - Речной Ветер сожалел о том, что сорвался минувшим вечером.
- Боюсь, еды у нас маловато, - сказала Золотая Луна, бросая крупу в котелок.
- Не густо было у Тики в кладовке, - извиняющимся тоном добавил Тассельхоф. - Вот что у нас есть: коврига хлеба, немножко вяленой говядины, полголовки заплесневелого сыра да овсянка. Можно подумать, Тика совсем дома не готовит!
- Мы с Речным Ветром не запаслись съестным, - проговорила Золотая Луна. Честно говоря, мы не ожидали, что придется путешествовать.
Танис собрался было поподробнее расспросить ее о той песне и особенно о жезле, но тут, потревоженные запахом еды, начали просыпаться остальные. Вот, потягиваясь и зевая, поднялся Карамон.
- Овсянка! - простонал он, заглянув в котелок. - И это все?..
- На обед будет еще меньше, - хмыкнул Тассельхоф. - Так что подтягивай ремешок. За последнее время ты, как я смотрю, растолстел... Великан горестно вздохнул.
Завтрак под холодным рассветным небом был безрадостен и скуден. Стурм, тот вовсе отказался от пищи и вышел наружу - сторожить. Танис хорошо видел его из пещеры: сидя на камне, рыцарь угрюмо смотрел на темные тучи, чьи клубящиеся космы едва не касались притихшего озера... Карамон в один миг проглотил свою порцию, затем - нетронутую порцию брата и наконец - долю Стурма. После чего с тоскливой завистью смотрел, как ели другие.
- Будешь доедать?.. - спросил он с надеждой, указывая на Флинтов кусок хлеба. Гном ответил испепеляющим взглядом. Тассельхоф перехватил взгляд воина, устремленный в его тарелку, и от греха подальше запихал в рот сразу весь хлеб, чуть не подавившись при этом. Танис порадовался про себя хотя бы тому, что набитый рот вынуждал кендера молчать: не все же время слушать его пронзительный голосок... Тем более что Тас все утро бессердечно подначивал и подкусывал Флинта, называл его то "Грозой Морей", то "Шкипером", осведомлялся о ценах на рыбу и о том, дорого ли возьмет Флинт за переправу обратно на тот берег. В конце концов гном запустил в него камнем, и Танис счел за благо отправить кендера на берег мыть посуду. - Как ты нынче, Рейстлин? - вернувшись в пещеру, спросил полуэльф. - Нам надо будет скоро отправиться дальше...
- Мне лучше, - прошелестел маг. - Гораздо лучше.
Он потягивал травяной отвар собственного изготовления; в дымящемся кипятке плавали какие-то маленькие пушистые листочки. Судя по едкому запаху, отвар был невыносимо горьким; Рейстлин морщился, однако глотал. Тассельхоф вприпрыжку вернулся к костру, немилосердно громыхая посудой. Скрипнув зубами - это же надо так шуметь! - Танис хотел было сделать кендеру замечание, но, подумав, воздержался. Все равно толку не будет.
Флинт заметил выражение его лица и, отобрав у кендера посуду, сам принялся ее упаковывать.
- Уймись наконец! - зашипел он на Тассельхофа. - А не то поймаю тебя за хохолок и подвешу на дереве в назидание всему кендерскому роду... Тас мгновенным движением протянул руку и выдернул что-то из бороды гнома.
- Что я вижу! - заорал он в восторге. - Водоросли!..
Флинт взревел от ярости и попытался схватить его, но юркий Тас легко увернулся.
Зашуршал валежник: Стурм отодвинул его от входа. На лице рыцаря лежала печать угрюмой задумчивости.
- А ну прекратите! - велел он Флинту и Тасу. Его усы вздрагивали. Потом суровый взгляд обратился на Таниса: - Этих двоих было отлично слышно у самого озера. Если так пойдет дальше, они соберут сюда всех гоблинов Кринна. Надо уходить, и немедля. Так в какую сторону мы направляемся? Воцарилась неловкая тишина. Все оставили свои дела и воззрились на Таниса. Все - за исключением Рейстлина: маг, опустив глаза, тщательно протирал свою чашку беленькой тряпочкой. Ему, казалось, было решительно неинтересно.
Танис со вздохом поскреб в бороде:
- Утехинский Теократ - человек недостойный. Теперь мы в этом полностью убедились. В своем стремлении к власти он не брезгует даже тем, чтобы использовать гоблинское отребье. Если жезл достанется ему, он использует его разве что для своей корысти. Мы же потратили годы на поиски хоть какого-нибудь знамения истинных Богов... И теперь, когда мы наконец его обрели, по-моему, совершенно необязательно отдавать его такому мошеннику. Тика сказала, что, по ее разумению. Высокие Искатели в Гавани все еще взыскуют истины. Может, они просветят нас насчет жезла - что это вообще такое и какими силами обладает... Дай карту, Тас!
Вытряхнув на пол содержимое нескольких сумок, кендер наконец разыскал и подал ему нужный пергамент.
- Мы сейчас находимся вот здесь, на западном берегу Кристалмира, -продолжал Танис. - К северу и к югу лежат отроги Харолисовых гор, образующих Утехинскую долину. Через эти хребты нет ни единой тропы. Только перевал Врата, южнее Утехи...
- Почти наверняка перекрытый гоблинами, - пробормотал Стурм. - Может быть, на северо-востоке...
- Опять через озеро! - В голосе Флинта прозвучал ужас.
- Да, - кивнул Танис спокойно, - через озеро. Но этим путем мы попадем на Равнины, а мне почему-то вовсе не кажется, чтобы вы... - он посмотрел на Речного Ветра и Золотую Луну, - чтобы вы так уж жаждали вернуться туда. А вот западная дорога ведет через Сторожевые Пики и Ущелье Теней прямо в Гавань. По-моему, туда нам и надо направиться.
- А если, - нахмурился Стурм, - тамошние Высокие Искатели окажутся ничуть не лучше утехинских?
- Тогда можно будет уйти на юг - в Квалинести.
- Квалинести? Страна Эльфов? - Теперь нахмурился уже Речной Ветер. -Ну нет! Людям запрещено там появляться. К тому же этот путь - скрытый... Звук хриплого, шипящего голоса заставил всех обернуться к Рейстлину. - Выход есть, - сказал он тихо и насмешливо, золотые глаза отражали хмурый утренний свет. Я говорю о тропах Омраченного Леса. Они ведут прямо в Квалинести.
- Омраченный Лес? - встревоженно переспросил Карамон. - Нет, Танис, только не это!.. - И тряхнул головой: - С живыми я готов биться хоть семь дней в неделю Но с мертвыми - слуга покорный!
- Мертвые? Как интересно! - насторожил уши Тассельхоф. - А ну-ка расскажи, Карамон...
- Помолчи, Тас! - перебил Стурм. - Омраченный Лес - это сумасшествие. Ни один вошедший туда еще не вернулся. И ты хочешь, маг, чтобы мы отнесли туда нашу добычу?
- Не так! - резко выговорил Танис. Все вновь замолчали, в том числе Стурм. Рыцарь смотрел в спокойное, задумчивое лицо Таниса, в миндалевидные глаза, отражавшие мудрость, приобретенную за годы странствий. Стурм иногда про себя задавался вопросом, почему, собственно, он признает Таниса вождем. Подумаешь, велика птица - полуэльф, незаконнорожденный к тому же. Ни тебе знатного происхождения, ни лат со щитом, украшенным знаменитым гербом. И тем не менее Стурм шел за ним и любил его, как никого более.
По мнению Соламнийского Рыцаря, жизнь представляла собой неисповедимую тайну Нечего было и надеяться постичь ее, кроме как сквозь призму рыцарского кодекса. "Эст Суларус от Митас" - "моя честь есть моя жизнь". Кодекс этот, посвященный понятию чести, был наиболее полным, подробным и строгим из всех известных на Кринне. Кодекс исправно служил Рыцарям вот уже семь столетий, но в глубине души Стурм опасался, будет ли он применим в день великой, последней битвы со Злом. Однако Стурм твердо знал одно: если такой день все же наступит, Танис встанет плечом к плечу с ним, пытаясь спасти мир от гибели. Стурм сознательно следовал Кодексу: для Таниса это было естественно и неосознанно, как дыхание.