– Чай и вон те два пирожный.
Пока она готовила ему чай, Генрих ее внимательно рассматривал. О нем сложно было сказать, красив он или нет - бороду густую носит. Сейчас стоит, гладит бороду. Выглядит так, словно к товару приценивается. Марта поставила перед ним чашку с чаем.
– Две чашки и блюдца и ты идешь со мной, - сказал он безапелляционно.
Марта такому повелительному тону и обращению немного удивилась.
– Взял чашку и тортик - и пошел за стол! Я с тобой никуда не пойду.
– Я тебя не спрашиваю, а говорю - пошли за стол, - сказал он уже более жестко.
– Ты мне никто! – вспылила женщина и упорхнула на кухню.
Через несколько секунд ее, упирающуюся, вытолкал Илья. Кивнул Генриху и вернулся на кухню.
– Пошли, - сказал он более мягко.
– Я с бородатым даже чай пить не буду! Ты страшный!
– Борода - единственный повод для отказа?
Марта поджала губы, они стали тонкие и почти белые от напряжения.
Одним неуловимым жестом Генрих осторожно сжег бороду, оставив совершенно гладкое лицо. А он, оказывается, симпатичный! Волевое лицо, нос с небольшой горбинкой. Марта даже засмотрелась. Он быстро перенес чашки на стол и вернулся за сладким. Перенес его и зашел за прилавок, взял Марту за руку повел за собой.
– Я тебя просто пригласил попить со мной чаю со сладким и все. Пока большего не прошу.
– Больше похоже, что приказал, - сказала Марта капризно.
Я еще немного понаблюдала за ними. Генрих сидел с приятной улыбкой на лице. Как ни странно, Марта ему понравилась. Даже с ее стервозным характером. Илья вышел из кухни и махнул мне рукой. Проходя мимо их столика, ощутила злой взгляд Марты. А когда выносила уже готовые торты, они все еще сидели за столиком и пили чай. Правда порции тортов были уже другие, новые.
Увидела удивленный взгляд Генриха, когда я вышла с тортами, зависшими в воздухе. Марта, посмотрев на меня, только фыркнула.
– Побыстрей бы она уже родила и не появлялась на кухне.
– Завидуешь ей?
Марта снова фыркнула и ничего не ответила. А я заметила легкую улыбку на лице мужчины и увидела его мысли. Он думал о ней как о своей жене и представлял, какие у них могут быть дети. Что-то он слишком торопится с такими мыслями!
– Ну что, ты еще придешь? – спросил Илья, рассчитывая меня. – А то мне тут кое-кто намекал, что лучше бы ты дома сидела.
– Я этому кое-кому уже все высказала, что я по этому поводу думаю. Тут я хотя бы могу отвлечься и не бояться будущего.
Илья осторожно взял меня за руку и тихо спросил:
– Чего ты боишься?
– Что не смогу предотвратить свое видение и…
Я не смогла договорить, слова застряли в горле. Я поняла, что если продолжу говорить – расплачусь, не удержусь. Мое состояние и так стремительно катилось вниз.
– Знаешь, я лучше еще схожу к Нейтану, а то настроение совсем испортилось.
– Кира, - попытался остановиться меня Илья и сжал мою руку чуть крепче.
– Что?
– Если ты будешь его бояться, то проиграешь.
– Я не его боюсь. Я боюсь, что он убьет Еву. Это то, что я видела…
– Может, лучше тогда больше времени проводить с дочкой?
– Когда я постоянно с ней, в голову лезет всякая чушь и мне сложно себя контролировать, чтобы не плакать.
– Тогда лучше я тебя провожу. А то уже скользко, а тебя нельзя падать. Марта, хватит чаи гонять. Я вернусь через час.
– Кобель, - сказала женщина, проходя мимо Ильи на кухню.
Илья и Генрих услышали ее. Илья начал рычать, но сдержался, чтобы не высказать вслух все, что он о ней думает.
– Я могу проводить Киру, - сказал кузнец. – Мне по пути.
– Только она к Нейтану идет.
– Я слышал.
С Генрихом было достаточно спокойно идти. Вот идя рядом с ним, я ощущала себя как за каменной стеной. Он придерживал меня за локоть и ловил, когда я поскальзывалась. Недалеко возле таверны нас догнал Карен. Генрих улыбнулся Карену и быстро ушел. Муж меня обнял и поцеловал в лоб.
– Не успел тебя в таверне застать. Илья сказал - ты опять нервничаешь. Может, домой? Пошли домой, - уже твердо сказал муж, – парни опять этого гоняют. Говорят, он стал делать бреши и в них скрываться.