— Что? Всадники станут горняками? — на лице мастера Ника-
та мелькнуло изумление, уступившее место такому искреннему возмущению, что Джексом с трудом удержался от смеха.
— А что тут такого? — осведомился Ф'лар. — Нити перестанут нам угрожать, наступит следующий Интервал... И вот что я вам обещаю: теперь, когда перед нами открыты просторы Южного, всадники больше никогда и ни от кого не будут зависеть во время Интервалов!
— Что ж, предводитель, идея здравая, даже весьма здравая, — на всякий случай согласился мастер Никат, хотя всем было ясно, что ему понадобится не один день, чтобы переварить столь непривычную мысль.
С берега послышался рев драконов — они кого-то приветствовали. Н'тон резко поднялся с места.
— Мне пора присоединиться к Вансору. Наверное, вернулись Пат'а с Миррим. Ну, до утра!
— Я тебе посвечу, Н'тон, — вызвался Джексом и, схватив пару ламп, зажег фитильки.
Они уже отошли на порядочное расстояние, когда Н'тон обернулся к юноше:
— Полагаю, Джексом, путешествия тебе больше по душе, чем полеты с королевским крылом?
Джексом рассмеялся.
— Да ведь я не нарочно! Правда, Н'тон! Мне так захотелось первому увидеть гору вблизи.
— Неужели на этот раз обошлось без всяких предчувствий?
— Каких предчувствий?
Н'тон, посмеиваясь, дружески обнял юношу за плечи.
— По-моему, ты слишком доверяешь снам, которые видят файры.
— Об извержении?
Предводитель Форта слегка встряхнул Джексома.
— Ну, ты молодец!
Они увидели темный силуэт дракона и два сверкающих глаза — Лиот', повернув голову, смотрел на приближавшихся всадников.
— Ночью белый дракон гораздо заметнее, — произнес Н'тон, указывая на светлое пятно, маячившее рядом с темной громадой бронзового.
«Как хорошо, что ты пришел. У меня чешется спина, а самому никак не достать».
— Рут'у нужна моя помощь.
— Тогда оставь мне светильники — я передам их Миррим, чтобы она смогла отыскать дорогу назад.
Они разошлись в разные стороны. Джексом отправился к Рут'у. Юноша слышал, как Н'тон поздоровался с Миррим; их голоса отчетливо доносились до него в ночной тишине.
— Разумеется, с Вансором все в порядке, — капризно говорила Миррим. — Он так приклеился к своей трубе, что его просто не оторвать. Он даже не заметил, как я пришла, не стал есть то, что я ему принесла, и не обратил внимания, что я ухожу. И еще я тебе хочу сказать, — набрав побольше воздуха, заявила она, — что Пат'а вовсе не пугает здешних файров!
— А почему, собственно, она должна была их распугать?
— Но ведь именно из-за этого мне запретили показываться на Плато, когда Джексом вместе с другими будет с ними возиться!
— Возиться? А, ты имеешь в виду, что Рут' попробует собрать воедино множество образов, которые передают файры? На твоем месте, Миррим, я не стал бы из-за этого переживать. Что, у тебя мало своих дел?
— По крайней мере мой дракон — не какой-нибудь бесполый недоросток, который только и может, что увиваться вокруг файров!
— Миррим! — ледяным тоном произнес бронзовый всадник, и даже Джексома обдало ледяным ветром. В ушах его снова и снова отдавались оскорбительные слова Миррим.
— Ты же сам знаешь, Н'тон, что я права...
«В этом вся Миррим, — подумал Джексом, — так занята собой, что даже не слышит угрозы в голосе предводителя».
— Уж кому об этом знать, как не тебе, — недовольным тоном продолжала она. — Разве не ты сам сказал Ф'нору и Брекке, что Рут' вряд ли когда-нибудь созреет для спаривания? Куда же ты, Н'тон? Я думала...
— Что-то я не заметил, чтобы ты думала!
— В чем дело, Н'тон?
Внезапная паника в голосе Миррим послужила Джексому слабым утешением.
«Почему ты остановился? — спросил его Рут'. — У меня все еще чешется».
— Джексом! — негромко позвал Н'тон, словно надеялся, что юноша не услышит его, но Джексом тотчас же откликнулся.
— Джексом! — вскрикнула Миррим. — Нет, не может быть...
Послышался топот, сдавленный всхлип — и она скрылась в
темноте.
Ну что за девчонка — сначала ляпнет, а потом целыми днями будет распускать нюни! Теперь она начнет каяться, бегать за ним следом, пока не загонит его в Промежуток своими бесконечными сожалениями и извинениями.
— Джексом! — В голосе Н'тона прозвучало беспокойство.
— Я здесь, Н'тон, — Джексом продолжал старательно скрести хребет своего дракона, не переставая удивляться, почему насмешки Миррим не возымели на него особого действия. Бесполый недоросток! Глядя на идущего к ним Н'тона, юноша ощущал в душе странное чувство облегчения; обида отпустила его. В памяти мелькнула виденная в Форте картина: всадники, с нетерпением ожидающие, когда взлетит зеленая. Тогда он был рад, что Рут'у до нее нет дела. Конечно, можно пожалеть о том, что Рут' никогда не испытает таких переживаний, но зато какое облегчение знать, что и самому не придется участвовать в подобном сборище!
— Ты, наверное, все слышал? — В голосе Н'тона звучала слабая надежда.
— Да, слыша,!. У воды звук разносится далеко.
— Чтоб ей ни Скорлупы, ни Осколков, этой девчонке! Мы все собирались с тобой поговорить... Потом ты заболел, а теперь вот это... Так и не представилось случая... — сбивчиво оправдывался Н'тон.
— Ничего страшного. Как и у Миррим, у меня найдутся другие дела.
Н'тон громко застонал.
— Послушай, Джексом! — он крепко сжал плечо юноши, стараясь выразить свое бесконечное сожаление.
— Ты ни в чем не виноват, Н'тон.
— Рут' понимает, о чем идет речь?
— Рут' понимает, что у него чешется спина, — сказав это, Джексом с удивлением ощутил, что Рут' ни капельки не расстроен.
«Вот-вот, как раз здесь! Теперь три покрепче!»
Джексом нащупал на мягкой гладкой шкуре небольшое шелушащееся пятно.
— Знаешь, Н'тон, — продолжал он, — пожалуй, последний раз в Форт-Вейре я начал догадываться: что-то не так... К'небел явно ожидал, что Рут' полетит вдогонку за зеленой. Я подумал тогда, что Рут', наверное, повзрослеет позже других драконов; ведь он родился таким маленьким...
— Он не повзрослеет, Джексом.
Юношу тронуло искреннее сочувствие, прозвучавшее в голосе бронзового всадника.
— Ну, так что же? Он мой дракон, а я его всадник! Мы — единое целое.
— Он — единственный в своем роде! — горячо повторил Н'тон, ласково и в то же время уважительно поглаживая Рут'а по шее. — Как и ты, мой юный друг! — он снова сжал плечо Джексома, вложив в этот жест все, что осталось невысказанным. Из темноты донеслось дружелюбное ворчание Лиот'а, и Рут', повернув голову туда, где лежал бронзовый, учтиво курлыкнул в ответ.
«Лиот' — отличный дракон. А его всадник — такой добрый! Они оба — наши настоящие друзья!»
— Знай, мы ваши друзья, что бы ни случилось, — сказал Н'тон, в последний раз почти до боли стиснув плечо Джексома. — Мне пора к Вансору. Ты правда в полном порядке?
— Лети, Н'тон. Мне нужно еще почесать Рут'а.
Предводитель Форта помедлил еще мгновение, потом повернулся и стремительно шагнул к бронзовому.
— Пожалуй, Рут', нужно смазать это местечко маслом, — сказал Джексом. — Что-то я в последнее время совсем тебя забросил.
Рут' повернул голову, в темноте голубое сверкание его глаз казалось еще ярче.
«Ты никогда меня не забрасывал».
— Если бы не забрасывал, ты не начал бы шелушиться.
«Просто ты был очень занят».
— Потерпи еще чуть-чуть. Я сбегаю на кухню — там есть свежее масло.
Глаза Джексома уже привыкли к черноте тропической ночи, и он беспрепятственно пробрался на кухню, отыскал банку с маслом и бегом припустил обратно. Он чувствовал, что устал — и душой, и телом. Все-таки что за несносный человек эта Миррим! С другой стороны, если бы он позволил ей и Пат'е присоединиться к ним... Ну да ладно, раньше или позже он все равно узнал бы вынесенный Рут'у приговор. Но почему сам Рут' ничуть не огорчен? Возможно, если бы он, Джексом, настойчиво желал, чтобы его дракон и в этом отношении не уступал большим драконам, Рут' в конце концов все-таки созрел бы? Джексом снова печально подумал, что им так и не дали стать настоящим драконом и настоящим всадником: воспитывали в холде, а не в Вейре, где спаривающиеся драконы — обычное дело, факт, который все понимают и принимают. Однако он не мог сказать, что Рут'у были вовсе чужды любовные переживания; белый всегда разделял с Джексомом его ощущения во время секса.