А сейчас прямо перед ним стоял разъяренный драконид. Рейстлин в отчаянии поднял посох, пытаясь отразить удар и молясь про себя, чтобы тот его не подвел.
Стоило мечу соприкоснуться с посохом, как сверкнула вспышка, раздался звон и вой. Бааз выронил оружие, завертелся на месте, размахивая обожженными руками. Видя постигшую товарища участь, второй воин приближался к магу осторожно, но все же приближался. Рейстлин прижался спиной к камням и снова выставил перед собой посох.
Ни один драконид не обратил внимания на кендера, решив, что эта мелочь неопасна и они могут с чистой совестью оставить ее напоследок. Бааз подбежал к Стурму то ли для того, чтобы прикончить врага, то ли для того, чтобы обыскать тело, а может, он собирался сделать и то и другое.
– Эй ты, ящерица! – воскликнул Тассельхоф и, подпрыгнув, ударил драконида своим хупаком по затылку.
Удар, пришедшийся по чешуйчатой голове, мог разве что разозлить драконида. Он развернулся с мечом в руках, чтобы пришлепнуть кендера. Но поймать его было не так-то просто. Тассельхоф прыгал из стороны в сторону и уворачивался, дразня бааза.
Драконид наносил удар за ударом, но кендер всегда успевал отпрыгнуть, выкрикивая всякие обидные прозвища типа «пень чешуйчатый» или «драконья какашка» и тыча в бааза своим хупаком. От этого мельтешения и визга у драконида голова пошла кругом, и он поддался на провокацию.
Тассельхоф увел врага подальше от Стурма, но, к несчастью, слишком увлекшись, кендер не посмотрел, куда направляется, и оказался на самом краю топи. Сделав еще один, последний скачок, чтобы увернуться от удара, грозившего разрубить его пополам, он поскользнулся на мокром камне и, помахав несколько секунд руками в попытке удержать равновесие, свалился в вонючую грязь.
Бааз уже готов был ринуться за ним, когда резкий окрик командира привел его в чувство. После секундного колебания он оставил кендера, уже почти скрывшегося в зыбкой трясине, и побежал на помощь товарищу, который все не мог сообразить, как половчее прикончить колдуна.
Карамон двинул своему противнику сапогом в колено. Бозак, взвыв от боли, ударил богатыря в ответ, попав прямо в солнечное сплетение, так что Карамон на какое-то мгновение оказался обездвижен и мог лишь судорожно хватать ртом воздух. Бронзовый воитель уже поднял меч, приготовившись нанести смертельный удар, когда страшный крик, раздавшийся сзади, заставил его обернуться.
Карамон поднял голову, чтобы посмотреть. И оба застыли от ужаса.
Белесые, мертвенные глаза, окутанные лохмотьями ночного мрака, парили возле Рейстлина. Один драконид лежал на земле, уже распадаясь в прах. Другой бааз жутко кричал, в то время как кисть столь же бледная и мертвенная, как и глаза, выворачивала его руку; плоть драконида на этом месте высохла и сморщилась, тело начало каменеть.
Карамон попытался подняться, опасаясь, что его брат станет следующей жертвой привидения. К его удивлению, призрак вовсе не обратил внимания на Рейстлина, который стоял, прижавшись спиной к камням и выставив перед собой посох. Вместо этого безжизненные глаза и обрывки темноты, словно грозовая туча, нависли над бозаком. Крича в агонии, ящер извивался, словно уж. Изо всех сил пытался он высвободиться, но хватка была мертвой.
Когда тело драконида начало каменеть, Карамон вспомнил, что происходит с бозаками после смерти, и попытался отползти как можно дальше от поверженного врага. Кости драконида взорвались, Карамона обдало волной обжигающего воздуха; взрыв распластал его по земле, оглушив на несколько мгновений.
Тряхнув головой, чтобы прийти в себя, Карамон поспешно вскочил на ноги и обнаружил, что битва закончилась. Те двое драконидов, которым удалось выжить, спешили под защиту крепости. Призрак последовал за ними, и Карамон услышал предсмертные крики слуг Такхизис. Он с облегчением вздохнул, но тут же похолодел от ужаса.
Два белесых глаза парили возле Рейстлина.
Карамон ринулся к брату, хотя понятия не имел, как можно ему помочь.
Затем он увидел, как глаза опустились, словно мертвец кланялся магу. Привидение исчезло, оставив лишь леденящий холод да прах своих жертв.
– Ты не ранен? – выдохнул Карамон.
– Нет. А ты? – озабоченно спросил Рейстлин.
Он оглядел брата, так что сам узнал ответ на свой вопрос, затем его взгляд упал на Стурма. – Что с ним?
– Не знаю. Его поразило какое-то заклятие. Рейст, те призраки…
– Забудь ты о призраках. Он тяжело ранен? – спросил Рейстлин, отодвигая Карамона с дороги.
– Не знаю, – ответил Карамон, прихрамывая вслед за ним. – Мне было не до того.
Он протянул руку и сжал плечо брата, заставив его остановиться.
– Та нежить поклонилась тебе. Это ты ее вызвал?
Рейстлин окинул Карамона ледяным взглядом, саркастическая усмешка чуть скривила его губы.
– Ты много преувеличиваешь мои способности, брат, если считаешь, что я могу повелевать мертвыми. Подобное колдовство не в моих силах, уверяю тебя.
– Но, Рейст, я видел это…
– Да у тебя галлюцинации. – Рейстлин сердито глянул на Карамона. – Сколько раз тебе повторять: я не люблю, когда до меня дотрагиваются.
Карамон выпустил плечо брата.
Молодой колдун поспешил взглянуть, что случилось со Стурмом. Карамон не мог припомнить, чтобы его брата когда-либо прежде так заботило здоровье рыцаря. Воину показалось, точно Рейстлин куда больше волнуется по поводу участи принца Граллена. Карамон последовал за братом, а в это время, фыркая и отплевываясь, Тассельхоф выбирался из илистой жижи.
– Ух! – выдохнул кендер, отжимая мокрый хвост и утирая с лица грязь. – Эта топь оказалась совершенно не на месте. Как там Стурм? Что я пропустил?
Рейстлин держал руку на пульсе рыцаря. Его нагрудник был опален, основной удар пришелся на него, и сам соламниец пострадал не слишком серьезно. Прикосновение колдуна привело его в чувство. Он зашевелился и открыл глаза, порываясь встать.
– Рейст, если не ты вызвал этих призраков, то почему они не напали на нас? – не унимался Карамон, помогая Стурму подняться на ноги. – Почему они убили лишь драконидов?
– Не знаю я, Карамон, – не скрывая раздражения, ответил Рейстлин. – Я не специалист по неупокоенным мертвецам.
Видя, что брат все еще ждет объяснений, золотоглазый маг со вздохом сказал:
– Существует множество объяснений. Ты не хуже меня знаешь, что призраков иногда оставляют в качестве стражей. Может, дракониды позарились на сокровища или же, как любит повторять рыцарь, зло обратилось против себя самого.
Карамона, похоже, это не убедило.
– Все может быть. – Он пристально посмотрел на брата. – Нужно уносить отсюда ноги, пока не вернулись остальные.
Рейстлин бросил взгляд на ворота, походившие на ухмылку черепа, и на какое-то мгновение ему показалось, будто руины смеются.
– Не думаю, что они вернутся, но ты прав. Пора в путь. – Он посмотрел на валявшиеся на земле мешки с добычей и покачал головой. – Жаль, у нас нет времени перебрать их содержимое. Кто знает, может, там окажутся бесценные вещи?
– Я бы не прикоснулся к ним даже за гору золота, – признался Карамон, обводя мешки мрачным взглядом. – Что ж, Ваше Высочество, показывайте путь.
Хотя Стурм шатался, словно пьяный, никаких серьезных повреждений он не получил, кроме небольших ожогов на плечах и руках. Одержимый духом, рыцарь направился прямо в топь, по щиколотки входя в воду. Туман клубился и вился вокруг него.
– Я только что оттуда, – энергично запротестовал Тас. – Это вовсе не так весело, как может показаться на первый взгляд. – Он пожал плечами и подобрал свой хупак. – Ну ладно, во всяком случае, мокрее я уже не буду. – Он нырнул в туман и последовал за Стурмом.
Рейстлин поморщился. Подвязав полы своей мантии, волшебник прощупал посохом дно и осторожно ступил в воду.
Карамон пошел вслед за ним, готовый в любую минуту поддержать брата.
– Просто мне показалось, будто я слышал, как призрак говорил с тобой, Рейст. И будто бы он назвал тебя «Хозяин».