– Убирайся! – прошипел выведенный из себя этой околесицей Рейстлин и потянулся к посоху Магиуса, лежащему подле его постели. – Или, клянусь, я…
– Превратишь меня в жабу и скормишь змеям. Знаю, знаю. – Тас вздохнул и поднялся. – Так насчет кур…
Рейстлин на собственном горьком опыте знал, что кендер не оставит его в покое, даже под угрозой превратиться в жабу. К тому же у колдуна теперь все равно не хватило бы сил сотворить заклинание.
– Куры не орлы. Летать они не могут, – произнес Рейстлин.
– Спасибо! – радостно воскликнул Тассельхоф. – Так я и знал! Куры не орлы!
И малыш в полном восторге выскочил из пещеры, оставив циновку не задвинутой и позабыв на столе свой фонарь, светящий магу прямо в глаз. Несмотря на это, колдуну почти удалось задремать, когда в его сознание вновь ворвался пронзительный крик.
– Карамон, это ты! – воскликнул Тас. – Знаешь, куры не орлы. Они не могут летать! – сообщил он. – Так сказал Рейстлин. Значит, надежда есть, Карамон! Твой брат ошибается. Нет, не насчет кур, а насчет надежды. Это перо – знак! Фисбен произнес заклинание, которое назвал перьепадом. Ну, когда порвалась цепь и мы должны были полететь, словно перья. Но полетели только перья, куриные перья. Благодаря им я спасся, а вот Фисбен – нет.
Болтовня утихла, сменившись всхлипываниями, стоило Тасу подумать о печальной участи друга.
– Ты надоедал Рейсту? – строго спросил голос Карамона.
– Нет, я помогал! – с гордостью произнес Тас. – Рейстлин чуть не задохнулся от кашля, ну ты знаешь, как это с ним бывает. Он харкал кровью! Я его спас. Бегал за водой, чтобы он мог приготовить этот свой отвар, ну который еще так противно пахнет. Теперь ему гораздо лучше, так что тебе не о чем волноваться. Кстати, Карамон, не хочешь ли послушать про цыплят?
Карамон явно не хотел. Рейстлин услышал торопливые шаги брата.
– Рейст! – встревоженно позвал Карамон. – Как ты?
– Спасибо, скверно, – пробормотал маг. Он натянул одеяло до самого подбородка и лежал, не открывая глаз. Колдун прекрасно видел братца даже теперь, не глядя на него.
Большой, мускулистый, с широкими плечами и приветливой улыбкой, добродушный, симпатичный, он был, что называется, душой любой компании, а девушки просто таяли от одного его взгляда.
– Спасибо, друг, ты поручил меня нежной заботе кендера, пока сам забавлялся с этой своей… Тикой.
– Не надо так о ней, Рейст. Тика хорошая девушка. Мы просто танцевали.
Карамон постоял немного, переминаясь, и проговорил примирительно:
– Прости, я и не думал, что уже так поздно. Может, тебе что-нибудь нужно? Могу я что-нибудь для тебя сделать?
– Перестань болтать, задвинь циновку и погаси этот проклятый фонарь!
– Ну конечно, Рейст, сейчас.
Карамон закрыл вход в пещеру, задул свечу, горевшую в фонаре, и принялся раздеваться в темноте. И хотя изо всех сил старался делать все тихо, тут же наткнулся на стол, опрокинул стул и, судя по звуку, ударился головой о стену, пока ощупью искал свой матрас.
Рейстлин стиснул зубы и стал ждать в наступившей тишине, пока угомонится неуклюжий великан. Через пару минут брат уже храпел, а волшебник по-прежнему лежал без сна.
Юноша вглядывался в темноту, не ослеплявшую его, как брата и прочих людей. Своим внутренним взором он видел все. Ну, или почти все…
– Куриные перья! – пробормотал он.
2
Танис Полуэльф проснулся с тяжелой головой, а ведь накануне он и капли спиртного в рот не брал. В его состоянии не были повинны ни бурно проведенная ночь, ни танцы, ни лишняя кружка эля. Он полночи лежал без сна, не в силах унять тревогу.
Прошлым вечером Танис рано ушел со свадьбы. Праздничное настроение, витавшее в воздухе, только раздражало его. Громкая музыка заставляла вздрагивать и оглядываться. Полуэльф опасался, что неосмотрительность людей приведет к беде. Ведь они легко могли выдать недремлющим врагам свое убежище. Таниса так и подмывало крикнуть музыкантам, бренчавшим и дудевшим на своих грубо сработанных инструментах, чтобы они играли тише. Он все время ощущал на себе чужой злобный взгляд, словно кто-то смотрел из темноты, выжидая, разнюхивая. В конце концов, Танис отправился к Рейстлину. Сейчас он испытывал потребность поговорить с этим циничным, искалеченным колдуном.
Когда Танис вернулся к себе и наконец, уснул, ему привиделось, будто он конь, принужденный вечно ходить по кругу за недосягаемой морковкой.
– Мы все делали правильно, – стал размышлять он вслух. – Нельзя было допустить, чтобы хрустальный жезл попал в руки врагов. Мы сумели его уберечь, но этого оказалось недостаточно. Нам пришлось отправиться в Кзак Царот, чтобы отыскать величайший дар богини – священные Диски Мишакаль, но прочесть их мы не смогли. И вновь мы отправились в путь в надежде встретить того, кто обладал ключом к тайнописи, тем временем все больше и больше ввязываясь в войну, о которой никто из нас даже не подозревал!
– Так и есть, – проворчал голос из-под скомканного одеяла в углу пещеры, в которую уже начал проникать рассеянный утренний свет. – Ты достаточно путешествовал, достаточно повидал и услышал, чтобы понять: война неизбежна. Ты просто не желал этого признавать.
– Извини, Флинт, – пробормотал Танис. – Не хотел тебя будить. Я даже не заметил, что говорю вслух.
– Первый признак сумасшествия, – проворчал гном. – Лучше брось эту привычку разговаривать сам с собой. Постарайся-ка заснуть, пока не разбудил кендера.
Полуэльф покосился еще на одно вздымавшееся горой одеяло, уже в другом углу их пещеры. Тас был сослан туда Флинтом, сперва наотрез отказавшимся делить кров с безмозглым кендером. Танису волей-неволей приходилось присматривать за вороватым малышом. Гном это понимал и потому, в конце концов, смирился с тем, что жить им придется вместе.
– Даже если я завоплю, он не проснется, – с улыбкой произнес Полуэльф.
Кендер спал мирным сном, каким обычно спят собаки и дети. Тассельхоф вертелся, его маленькие пальчики шевелились, словно он ощупывал всевозможные диковины. Бесценные сумки, в которых он держал свои «одолженные» сокровища, лежали неподалеку; одну он использовал в качестве подушки.
Танис решил днем, когда пронырливый субъект куда-нибудь улизнет, проверить содержимое этих мешков. Полуэльф вынужден был регулярно проводить профилактические рейды в поисках вещей, которые люди «не туда положили» или «обронили». Обыкновенно он возвращал их владельцам, выказывавшим крайнее раздражение. Нередко кто-нибудь замечал, что пора бы, дескать, приструнить воришку.
Но так как этот непутевый народец занимается мелким воровством с первого дня творения, Танис ничего не мог с этим поделать. Ну, разве что взять кендера на вершину горы и наглядно продемонстрировать, какое решение проблемы предпочел бы Флинт.
Танис вылез из-под одеяла и, стараясь двигаться как можно тише, выбрался из пещеры. Сегодня ему нужно было принять важное решение. И Полуэльф понимал: оставаясь теперь в постели и тщетно пытаясь заснуть, он только извертелся бы понапрасну, рискуя повторно навлечь на себя гнев Флинта. Несмотря на холодное утро, Танису захотелось окунуться в ручье.
Пещера, которую занимали друзья, была одной из многих на горном склоне. Судя по всему, беглецы из Пакс Таркаса оказались не первыми людьми, облюбовавшими эти места. Настенные росписи, сохранившиеся в некоторых пещерах, свидетельствовали о проживавшем здесь когда-то древнем народе. Встречались и изображения охотников и животных, должно быть оленей, с длинными и ветвистыми рогами. Были там и крылатые существа. Огромные чудища, извергающие из пасти огонь. Драконы.
На какое-то время Танис задержался у входа, задумчиво обозревая раскинувшуюся внизу долину. За плотной пеленой сизо-голубого тумана, поднимавшегося над водой, речушки было не разглядеть. Солнце уже осветило край неба, но еще не поднялось над горами. Казалось, долина сладко спит под своим призрачным, сотканным из влажного марева одеялом.