Платье Лораны было элегантного сиреневого цвета, с легким кружевом по вороту. Волосы струились за плечами потоком льющегося меда. Голубые, как незабудки, глаза сияли радостью. Она была много старше Медана, но выглядела значительно моложе. У эльфов полуденный расцвет юности и красоты сменяется вечерним сумраком старости гораздо медленнее, чем у людей.
Гилтас, украдкой наблюдая за маршалом, вдруг увидел на его лице не холодное безразличие придворного, а страдание влюбленного, который не только не надеется на взаимность, но даже не смеет высказать свое чувство. Гилтас не любил маршала, но это открытие вызвало в нем волну симпатии к Медану и даже что-то вроде жалости. Маршал стоял неподвижно, отвернувшись к окну, ожидая, когда к нему вернется самообладание.
– Мама, скажи лучше, что дни сейчас счастливые, – обратился к Лоране Гилтас. – Щит упал вовремя. Если бы на Кринне были Боги, мне кажется, они были бы за нас.
– Но Богов больше нет, – ответила Лорана. – Они давно покинули нас. И я не знаю, как воспринять такую новость, разве что попросить тебя быть осторожнее…
– Но я должен внушить людям надежду, – нетерпеливо возразил Гилтас – На утро я назначил заседание Совета. – Он метнул многозначительный взгляд на маршала. – Как видите, сударь, я тоже не бездельничал этой ночью. Нам следует приступить к эвакуации сегодня же, если мы хотим спасти как можно больше эльфов. Мне предстоит сказать им что-то обнадеживающее.
– Надежда не морковь, которую подвешивают перед носом усталой клячи, чтобы она бежала быстрее, – тихо, будто про себя, пробормотала Лорана.
– Извини, мама, я не расслышал, – сказал Гилтас. – Ты так тихо говоришь. Будь добра, повтори, пожалуйста.
– Я просто вспомнила фразу, которую услышала давным-давно. Тогда мне показалось, что тот, кто произнес ее, скептик и циник. Но теперь я думаю, что он был очень мудр. – Лорана вздохнула, отгоняя воспоминания. – Извини меня, сын. Я сама понимаю, что это все бесполезно.
Рыцарь, адъютант маршала, вошел в комнату и молча встал в стороне, но его напряженная поза свидетельствовала о том, что ему не терпится сообщить нечто важное. Первым на него обратил внимание Медан.
– А, Герард. Что-нибудь случилось? – спросил он.
– Случай довольно тривиальный. Я не хотел бы отвлекать внимание королевы-матери, – с поклоном произнес Герард. – Не могли бы мы побеседовать наедине, господин? Если Его Величество позволит.
– О, сколько угодно, – любезно отозвался Гилтас и вернулся к беседе с матерью.
Маршал взял Герарда под руку, и они вышли на балкон.
На молодом человеке были доспехи Неракского Рыцаря, правда, без тяжелого нагрудника. Давно смыв с лица кровь после жестокой схватки с драконидом Гроулом, рыцарь все же выглядел из рук вон плохо. И раньше-то никто не назвал бы молодого соламнийца красавцем. Волосы рыцаря были неприятно-желтого цвета, лицо обезображено перенесенной в детстве оспой, а недавние синяки, с окраской от синего до желтого и багрового, отнюдь не улучшали его внешности. Единственной привлекательной чертой были его глаза – пронзительно голубого цвета. Сейчас они смотрели серьезно и сумрачно.
– Какой-то гвардеец просил передать, что двое эльфов ожидают королевской аудиенции. Один из них префект… – Тут адъютант помедлил. – Извините, господин, не могу припомнить кто, эльфийские имена – сущее мучение для меня. Он высокого роста и смотрит на собеседника так, словно тот муравей, взобравшийся на кончик его трости.
Губы Медана дрогнули в усмешке.
– И к тому же у него такой кислый вид, будто он только что надкусил неспелую грушу?
– Совершенно верно, сударь.
– Это Палтайнон, – сказал Медан. – Наш Кукловод. Я и то удивляюсь, что он еще не появился. – Медан глянул сквозь стеклянную дверь на короля. – Повторяется история из детской сказки. Приходит кукольник и видит, что марионетка ожила и стала настоящим королем. Не думаю только, что он так легко расстанется со своей игрушкой.
– Его следует пригласить, господин?
– Нет, – холодно ответил маршал. – Тем более что король сейчас занят. Пусть подождет, пока Его Величество не соизволит его принять. Кто еще ожидает разрешения войти?
Лицо Герарда омрачилось, а голос стал еще тише.
– Эльф Калиндас, господин. Он убежден, что королева-мать находится здесь. Отказывается уходить.
Медан нахмурился.
– Откуда он мог узнать о пребывании здесь королевы-матери?
– Понятия не имею, господин. От своего брата он не мог этого узнать. Как вы и приказали, мы не выпускали Келевандроса отсюда. Ночью, когда я засыпал, его сторожил Планкет.