– Мы с вами старые солдаты, – ответила Лорана и обнажила руку до плеча. – Мне приходилось сражаться рядом с мужчинами в условиях, которые отнюдь не щадили моей скромности. Благодарю вас за любезное предложение.
Маршал прикоснулся к ее теплой руке и глянул на свою: жесткая кожа, короткие сильные пальцы, крупная ладонь; она казалась такой грубой на фоне хрупкого плеча эльфийки, кожа которой напоминала белоснежный шелк. Он невольно отдернул руку.
– Боюсь, что придется причинить вам боль, госпожа. – Маршал почувствовал, как королева вздрогнула от его прикосновения. – Извините, я груб и неловок. Не знаю, как быть.
Лорана, захватив рукой волосы, убрала их за спину, чтобы ему было удобнее обработать рану, и спокойно обратилась к маршалу:
– Мой сын объяснил вам свой план обороны Квалиноста. Как вы считаете, избранный им путь удачен?
– План неплох, госпожа, – ответил Медан, накладывая повязку. – Если гномы согласятся принять в нем участие, то он имеет все шансы на успех. Но я мало доверяю гномам, как уже говорил Его Величеству.
– Сколько жизней может быть загублено, – грустно проговорила Лорана.
– Увы, это так, госпожа. У тех, кто останется, прикрывая отступающих, может не хватить времени для собственного спасения. Битва будет знатной, – докончил маршал, завязывая узлом бинт, – совсем как в прежние времена. Ни за что не согласился бы пропустить такое.
– Вы хотите пожертвовать жизнью ради нас, эльфов? – Лорана повернулась и заглянула ему в глаза. – Вы, человек и наш враг, станете защищать эльфов?
Маршал сделал вид, что целиком поглощен разглядыванием наложенной повязки, чтобы избежать взгляда Лораны. Он не сразу ответил на вопрос, дав себе время подумать.
– Не могу сказать, что жалею о том, как прошла моя жизнь, госпожа, – заговорил наконец Медан. – И не раскаиваюсь в решениях, которые принимал. Я из простой семьи, мой отец был крестьянином. Я и сам бы остался безграмотным невеждой, не посещавшим школы, но однажды мне случилось попасться на глаза Повелителю Ариакану. Он многому меня научил, главное, научил верить в то, что находится вне нас. Боюсь, вы не поймете меня, госпожа, но я всей душой поклонялся Ее Темному Величеству. Замысел, который она открыла мне, до сих пор приходит в мои сны, хотя я и сам толком не понимаю почему, ведь ее давно нет на Кринне.
– Я понимаю вас, маршал, – медленно проговорила Лорана. – Мне однажды пришлось быть рядом с Такхизис, и я прекрасно помню благоговейный страх и смятение, которые испытала в ее присутствии. Я знала, что власть ее – зло, я страшилась смотреть на Такхизис, а когда все же осмелилась заглянуть в ее глаза, то увидела там себя. Ее Тьма жила во мне…
– Вам так показалось, госпожа? – Медан покачал головой.
– Я была когда-то Золотым Полководцем, маршал, – принялась объяснять Лорана. – Почетный титул. Народ приветствовал меня на улицах, дети подносили букеты цветов. Хотя именно я посылала людей на смерть, а их детей обращала в сирот. Из-за меня погибли тысячи тех, кто мог бы жить долго и счастливо. Их кровь до сих пор обагряет мои руки.
– Не надо сожалеть о своих поступках, госпожа. Ваше раскаяние отнимает у погибших честь, которая по праву принадлежит им. Вы сражались за дело, которое считали справедливым. Те, кто последовал за вами в бой – свой последний бой, – верил в вас. Потому вас и называли Золотым Полководцем. – Медан чуть улыбнулся. – А не из-за ваших роскошных волос.
– Тем не менее, – она не смягчила серьезного тона, – я должна дать им что-то взамен.
Лорана замолчала, поглощенная невеселыми думами. Медан поднялся, желая дать ей отдохнуть, но Лорана удержала его.
– Но мы говорили о вас, маршал, – напомнила она, – Почему вы намерены отдать жизнь ради эльфов?
Заглянув в ее глаза, он хотел было сказать, что готов пожертвовать жизнью даже не ради всех, а ради одного-единственного из эльфов, но промолчал. Его любовь не принесет ей того счастья, которое может принести его дружба. Считая, что он достаточно вознагражден этим, Медан не стремился к большему.
– Я сражаюсь за свою родину, госпожа, – ответил он.
– Но родина человека там, где он родился, маршал.
– Совершенно верно, госпожа. Моя родина здесь.
Его ответ растрогал Лорану. Ее светлые глаза лучились сочувствием и блестели непрошеными слезами. Прекрасная, трепещущая, благоухающая, она казалась поникшим цветком. Медан смятенно поднялся, но сделал это так стремительно, что ухитрился опрокинуть стоявший на полу кувшин с водой, который он принес, чтобы омыть рану.