– Откройте дверь, – приказал он.
Рыцари не шелохнулись.
– Я приказываю вам. – На щеках короля вспыхнули ярко-красные пятна, из-за его нездоровой бледности напоминавшие открытые раны.
– Приносим наши извинения Вашему Величеству, – почтительно ответил один из часовых, – но нам приказано никого из посторонних не пускать к командиру.
– Я вам не «посторонний», – почти закричал Сильванеш. – Я король этой страны! И это мой дворец! Немедленно откройте, я вам приказываю!
– Кузен, – прошептал Кайрин, – прошу вас, давайте уйдем.
Но тут дверь распахнулась, и часовые отпрянули. В проеме стоял огромный минотавр, голова которого едва не упиралась в золоченую притолоку двери. Ему пришлось пригнуться, когда он переступал порог.
– Что здесь за шум? – громко спросил он. – Вы беспокоите командира.
– Его Величество просит аудиенции у Мины, Галдар, – объяснил часовой.
– Я не прошу! – сердито сказал Сильванеш. Он разгневанно мерил взглядом огромное чудовище. – Уйдите с дороги. Я буду говорить с Миной. Вы не посмеете помешать нам.
Кайрин внимательно наблюдал за лицом минотавра и увидел, как губы гиганта дрогнули в насмешливой улыбке, которую тот сразу же подавил, сделав нарочито торжественное выражение лица. Наклонив рогатую голову, он шагнул в сторону.
– Мина, – громко позвал он, – Его Величество король Сильванести хочет видеть тебя.
Сильванеш почти вбежал в комнату.
– Мина! – воскликнул он, в его голосе зазвучала любовь. – Мина, почему ты не приходила ко мне?
Девушка сидела за столом, сплошь заваленном военными картами. Одна из них была расстелена поверх остальных, ее загибающиеся края были придавлены мечом и молотом «Утренняя Звезда».
В последний раз Кайрин видел Мину в день сражения с Цианом Кровавым Губителем, когда ее в рубище узницы привели к месту казни. С тех пор девушка сильно изменилась. Тогда волосы ее были так коротко острижены, что оставался лишь едва заметный рыжеватый подшерсток. Теперь волосы отросли, они были вьющимися и блестели в проникавших через окно лучах солнца. На ней была черная туника Неракского Рыцаря, надетая поверх кольчуги. Янтарные глаза, устремленные на Сильванеша, сохраняли холодное, отсутствующее выражение. В них мерцало отражение карты: дороги, города, реки и долины. Только Сильванеш не отражался в этих чудесных глазах.
– Ваше Величество, – после минутной заминки произнесла она, и отражение карты медленно уплыло из ее глаз. – Простите, что не пришла засвидетельствовать вам свое уважение. Но я страшно занята.
Уже погружаясь в янтарную глубину ее глаз, юноша еще продолжал бороться.
– Мина! О чем ты? Уважение! Зачем произносить такие слова? Я люблю тебя, Мина! И я думал… думал, ты тоже любишь меня.
– Да, я люблю тебя, Сильванеш, – ласково произнесла девушка. Таким тоном взрослые говорят с расшалившимся ребенком. – И Единый Бог тоже любит тебя.
Борьба была проиграна. Янтарь вобрал его в себя, обволок густой смолой, поглотил, лишил свободы движений.
– Мина! – вскрикнул король и вдруг покачнулся. Тело Сильвана наклонилось вперед, и минотавр, мгновенно обнажив меч, прыгнул к нему, заслоняя девушку.
– Сильван! – в страхе воскликнул Кайрин, хватая юношу за руку.
Но силы уже оставили короля. У него подкосились ноги, и он ничком рухнул на пол, увлекая в своем падении кузена.
– Его Величество плохо себя чувствует. Отведите короля в его покои. – В голосе Мины звучало искреннее сочувствие. – Скажите ему, что я буду за него молиться.
Кайрин с помощью слуг повел короля потайными ходами и лестницами, чтобы придворные не увидели своего повелителя в таком жалком состоянии. Едва оказавшись у себя, Сильванеш бросился ничком на кровать. Кайрин чувствовал, что сам заболевает от пережитого волнения. Подождав немного, он с облегчением увидел, что король заснул. Горе лишило его сил.
Кайрин отправился в свои покои отдохнуть, объяснив слугам, что король неважно себя чувствует и беспокоить его не надо. Драпировки на окнах опустили, спальня погрузилась в сумрак. Слуги тихонько выскользнули за двери. В соседней комнате появились музыканты и стали негромко наигрывать спокойную мелодию, навевая королю сон.
Сильванеш спал беспокойным, тяжелым сном, и когда он проснулся, то почувствовал себя совершенно разбитым. Он лежал, глядя в сумрак спальни, и в ушах его звучал голос Мины: «Я была слишком занята… у меня не было времени прийти к вам… я буду молиться за вас…» Сердце юноши учащенно забилось. Это кольцо прислала ему Мина. Он был уверен! Заглянув в футляр, он увидел свернутое в трубку послание. Положив кольцо на стол, король достал письмо. Первые же слова погасили в нем искру надежды: «Мой милый сын…» Но когда он продолжил чтение, надежда вернулась к нему, отчаянная, отвергающая все доводы рассудка.