– Хорошо, Повелитель. – Генерал Догах поднялся. – Теперь я должен пойти проверить, все ли приготовления к погребению выполнены должным образом. Разрешите идти?
Таргонн махнул рукой, отпуская его.
– Разумеется, идите. Дайте мне знать, когда все будет готово. Я произнесу надгробную речь. Солдатам это должно понравиться.
Неподалеку от шатра беседовали трое офицеров. – Господа, – из шатра высунулась круглая физиономия Таргонна, – я услышал ваши голоса. Сейчас не время стоять тут и обмениваться досужими мыслями. Думаю, что у вас есть заботы, связанные с предстоящими похоронами. Кроме того, мне предстоит обратный полет на драконе, а я не люблю ночных путешествий и потому прошу вас позаботиться, чтобы погребение свершилось точно в назначенное время. – Таргонн нырнул обратно в палатку, но неожиданно снова высунулся наружу. – Между прочим, – добавил он, – если вы тревожитесь о том, что костер может не загореться, то осмелюсь напомнить, что в моем распоряжении находятся семь синих драконов, которые с большим удовольствием окажут вам посильную помощь.
– Что он там делает, как ты думаешь? – спросил Самоал.
– Роется в ее вещах, – ответил Галдар и бросил злобный взгляд в сторону шатра.
– Много он там найдет! – пробормотал Догах.
– Пока что все идет не совсем так, как мы предполагали. Что будем делать? – спросил Галдар.
– Сделаем то, что обещали ей, – тоном, не допускавшим возражений, ответил генерал. – Будем готовить погребение.
– Но ведь она говорила, что до погребения не дойдет, – горячо заговорил минотавр. – Она уже все должна была сделать.
– Знаю, знаю, – Догах искоса глянул на палатку, где лежало мертвое тело Мины, холодное и неподвижное. – Но так как она сама этого не сделала, то продолжать должны мы.
– Мы могли бы потянуть время, – пробормотал капитан Самоал, кусая ус. – Можно найти какой-нибудь предлог и…
И Таргонн снова скрылся в палатке, оставив всех троих переглядываться в мрачном молчании.
– Ступай и принеси ее тело сюда, Галдар, – велел Догах.
– Вы что, собираетесь положить ее в костер? – прошипел Галдар сквозь стиснутые зубы. – Нет! Я не позволю!
– Тише! Ты слышал, что сказал Таргонн? – угрюмо буркнул Самоал. – Можешь считать это угрозой. Если мы вздумаем ослушаться его, то погребальный костер станет не единственным объектом стараний драконов.
– Послушай, Галдар, – добавил генерал Догах, – если мы откажемся, Таргонн отдаст приказ своей свите, а они выполнят все, чего он потребует. Я не знаю, почему все пошло не так, как мы ожидали, но нам придется идти до конца. Именно этого хотела Мина. Ты был ее помощником и обязан принести к костру ее тело. Ты хочешь, чтобы кто-нибудь из нас взял это на себя?
– Нет! – Галдар сжал зубы. – Я сделаю это сам! Я и никто другой. – Он стер слезы с покрасневших век. – Но я сделаю это только потому, что таков был ее собственный приказ. Будь это не так, меня не испугали бы все драконы мира, даже готовые подпалить меня вместе с этим костром. Если она мертва, я не вижу причин продолжать жить.
Последние слова минотавр в отчаянии произнес так громко, что они донеслись до слуха Таргонна. Сидя в чужом шатре, осторожный Повелитель Ночи принял решение запомнить их и постараться избавиться от минотавра при первой возможности.
12. Церемония погребения
Ступая медленно и торжественно, Галдар на руках вынес тело Мины из шатра и направился к катафалку. Слезы не переставая текли по его щекам. Спазм горя перехватил ему горло. Он нес Мину, как уснувшего ребенка, и ее голова прильнула к его правой – ею же подаренной – руке. Но она не спала – страшный холод сковал ее тело, кожа была смертельно бледной, губы синими, взгляд остановившихся глаз под полуприкрытыми веками – страшным и неподвижным.
Когда Галдар входил в шатер, где лежало, ожидая погребения, ее тело, он все еще испытывал надежду, что обнаружит в нем какие-либо признаки жизни. Он даже поднес к губам Мины свой стальной браслет, ожидая, что его гладкая поверхность затуманится от ее дыхания. Он взял девушку на руки и прижал к груди, надеясь услышать, как бьется ее сердце.
Но сталь осталась такой же блестящей, какой была. И сердце Мины не билось.
«Я буду выглядеть мертвой, – сказала она ему. – Но жизнь не оставит меня. Единый Бог совершит это чудо для того, чтобы я смогла поразить наших врагов».
Он хорошо помнил, как она сказала это, но она говорила также, что очнется от похожего на смерть сна, чтобы назвать своего убийцу и обрушить на него карающий меч. А сейчас она лежит здесь, неподвижная и холодная, подобно срезанной лилии, замерзающей на снегу. И он должен своими руками положить этот хрупкий цветок поверх пропитанных горючими маслами стволов, которым достаточно искры, чтобы обратиться в огненный вихрь.