Лежащий на боку Бык всхрапел, но сил у него хватило только на то, чтобы скосить в сторону своих врагов глаза, наполненные бессильной ненавистью и… ужасом! Человек в сером плаще и широкополой шляпе не выказал никаких эмоций, зато на мышеподобном лице второго спутника Дульери отразилось смятение.
— Всё, не будем терять время! — Заявил Дульери, потирая руки. — Пакуйте их и к Пирамиде! Мне не терпится приступить к самому интересному!
— Та, босс! — Отозвался капитан Барбарус, снимая шляпу и плащ. — Тольхо пожвольте я заберу у драххона назаад свои доспехи!
Глава 18
Между мирами
Профессор Прыск вскарабкался на плечо Мегги и утвердившись там, запищал ей в самое ухо:
— Девочка моя! Если не хочешь её упустить, то ступай за ней, иначе края разреза сойдутся, и тогда мы останемся здесь и больше её не увидим! Ой, как мне страшно!
Мегги и сама дрожала, будто осиновый лист, так что профессор снова едва не потерял очки. Но драконесса справилась с собой и шагнула вслед за подругой, хоть её лапы и ходили ходуном, а зубы отбивали дробь. А Принцесса всё шла и шла вперёд, и хоть путь её со стороны казался коротким, на самом деле это был путь через бессчётное количество Вселенных.
Глава 19
Чтоб вас!
Чёрно-серые тучи так низко опустились над городом, что едва не задевали своими клочковатыми брюхами за фонари, светившие неверным жёлтым светом. Тучи смешивались с ночным туманом, засасывали и глотали случайных прохожих, поедали автомобили, дома и целые кварталы. Умные и осторожные люди сидели по домам, грелись возле печей и каминов, заканчивали поздний ужин или уже лежали в постелях, надеясь, что стрельба и взрывы не заставят их вскочить посреди ночи и упасть на пол, в страхе закрывая голову руками, что в окно не влетит шальная пуля, а утром не придётся собирать осколки с пола и мебели и в очередной раз вызывать стекольщика.
На улицах остались лишь немногие бедолаги, которые не смогли спрятаться в дома от серого тумана и чёрных туч. Кого-то выгнала в сырую холодную ночь необходимость, кто-то просто был ещё так далеко от дома, что надеялся добраться до тепла и уюта лишь к утру, а у кого-то и дома-то не было…
Между серой стеной угрюмого дома и газетной будкой, что недалеко от станции сабвея, что-то заворочалось и глухо заворчало. Улица была пустынна, шаги одинокого полисмена уже четверть часа, как стихли в тумане и обитатель узкой щели между будкой и стеной надеялся, что они смолкли навсегда. Он понимал, что эта надежда несбыточна, но не отказывал себе в удовольствии помечтать о сказочном мире, где нет копов и злых мальчишек, где всегда можно найти монету-другую, чтобы купить себе выпивку, а еда сама собой появляется в ближайшем мусорном ящике!
Что же заставило его оторваться от сладких грёз и вернуться к ужасам промозглой ночи в опустевшем сумрачном городе? Чувство надвигающейся беды! Какой беды? Этого он пока не знал, как не знал и того, случится ли эта беда с ним самим или с кем-то ещё. Ох, случилась бы она со сволочной торговкой пирожными, которую ничему не научил один урок, когда весь её товар оказался в грязной луже! Нет, он здесь был как бы ни при чём, но он знал, что его проклятия всегда сбываются, и потому не рассыпал их направо и налево. Он это знал, а она не знала и не поняла, что не стоит орать на человека, который тебе не мешает, а тем более натравливать на него копов! Она и теперь так делает, только новый коп поумнее прежнего.
От воспоминания о прежнем копе он тяжело вздохнул и зябко поёжился. Тот коп не стал разбираться, а налетел на него с угрозами и руганью. Коп так орал, что было непонятно значение слов, а ещё складывалось впечатление, что своим криком этот коп хотел заставить его не просто уйти, а испариться на месте! И когда он попытался не то, чтобы возразить, а просто сказать, что сейчас уйдёт и поселится за десять кварталов отсюда, между мусорными ящиками, как и положено приличному бомжу, вот тогда коп и пустил в ход свою дубинку!
Зачем это было сделано, бомж так и не понял, ведь он и так собирался уходить и уже складывал свои пожитки в кособокую скрипучую тележку, но это произошло! Коп нанёс не меньше пяти ударов ему по спине и ещё пару раз по рукам. Тележка была опрокинута, всё добро из неё рассыпалось, и когда он убрался, сам не свой от обиды, коп позвал дворника и заставил вычистить его уютное пристанище, которое и с тротуара-то видно не было, и уж точно никому не мешало.