— Хм, неплохо, — проворчал я и сразу спросил у Ульяны: — А кто присматривает за твоими драконами, пока ты тут со мной нянчишься?
— Мой двоюродный брат Нед — Нед Кристофер Джеймс Мартин Хеглен-Хармс, которому на днях исполнилось девятнадцать…
— Это который принёс тебе известие о похищении твоего прапрадедушки?
— Да, — мрачно ответила она.
— Он ещё тебя называет Люси…
— Не забывай, у меня тройное имя; они используют для обозначения моей личности его вторую часть, а ты — третью!
— Понятно, — сказал я и пошёл отдыхать в кирпичную пристройку.
Возвращаться в тот день на дачу родителей не хотелось. Уж одну-то ночь я мог себе позволить провести в лесу.
Следующий день выдался не таким удачным, но что-то мы всё же заработали.
Прибыль составила тысячу семьсот пятнадцать идеально круглых блестящих кусочков золота, которые были добавлены в нашу бездонную копилку.
В тот день Ульяна ещё спросила меня, хочу ли я, чтобы в жилище Огня могли находиться два дракона. Я ответил:
— Конечно. Что за глупый вопрос?..
— Если драконник желает, чтобы в одном жилище количество мест увеличилось, по современному законодательству он обязан заплатить налог. Например, если ты хочешь, чтобы вместе с Ангу жил ещё какой-то дракон, ты должен заплатить пять тысяч. При определении суммы учитываются тип жилища и количество уже устроившихся в нём драконов… Ты согласен?..
— Да! Можешь прямо сейчас ехать в банк и платить… хотя, конечно же, это странно…
— Государство не исповедует альтруизм и, если даёт что-то, обязательно что-нибудь отбирает, как правило, в несколько раз больше, чем даёт. Получил начальный капитал — будь так добр переводить средства за уплотнение расположения драконов и расширение территории, пригодной к драконоводству, то есть травы светло-зелёного оттенка (об этом ты ещё узнаешь)… Данил, я решила остаться с тобой до середины июня: мало ли что может с тобой случиться… А пока иди домой, отдохни, выспись: завтра напряжённый день, суббота, выходной, толпы народу…
— А если я заболею, ты похлопочешь тут за меня? — спросил я.
— Разумеется, — ответила она. — Пока!
— Пока…
На даче, конечно, разразился жуткий скандал по поводу того, что меня не было дома около полутора суток. Но я так устал за рабочий день, что заткнул уши пальцами и незаметно удалился в свою комнату, забаррикадировал дверь и заснул, не добравшись до кровати…
А в это время…
Глава 5
ЗАМОК БУРЬ
Профессора вытолкнули из чёрной кареты без окон, остановившейся у ворот гигантского замка.
Он был пятидесяти метров в высоту, оснащённый оборонительными башнями с пушками, сейчас направленными вниз под углом в тридцать градусов, обнесённый двадцатиметровой защитной стеной с каменными зубцами по верхнему краю, и всем своим видом с первого взгляда производил нехорошее впечатление.
Профессору наконец стянули повязку с глаз, тоже чёрную, и он смог оглядеться, впервые за своё многокилометровое путешествие из обычной невзрачной тюрьмы в Замок Бурь.
Было темно, но даже такой слабый свет ударил профессору в глаза, и Хеглен, зажмурившись, пошатнулся. Если прибавить к этому езду в тряской карете в течение десяти (или около того) часов, то неудивительно, что профессора вырвало, как только он вылез из транспортного средства.
— Вот нахал! — раздался чей-то грубый баритон. — Испортил клумбу! Ты за это ответишь!
Профессор открыл глаза и отдышался. То место, где он не смог сдержаться, похоже, когда-то действительно было клумбой, но сейчас там росли лишь три или четыре цветочка.
— Вставай, пошевеливайся! — приказал тот же грубый голос. — Не заставляй меня принимать меры по твоей транспортировке!
Хеглен повиновался. «Эх, — думал он, — каждый раз одно и то же. Хоть бы сейчас музыку поставили, что ли… Когда это случилось впервые, мне, конечно же, было страшно, но теперь, когда похищение происходит в седьмой раз, я уже привык к неудобствам в камере и невоспитанности окружающих. Неинтересно».
Его привели в маленькую, совершенно пустую комнату, в которой единственным предметом обстановки служил пустой подсвечник у самого потолка на специальной полочке. «Даже батареи отопления нет», — пожалел профессор. Действительно, там было холодно — всего около десяти градусов тепла — и ещё очень темно. «Как ещё подсвечник сумел рассмотреть?.. — подумал профессор Хеглен. — А ведь тут и простудиться можно, не говоря уже о том, что в такой обстановке проще простого сойти с ума; но я буду благоразумен».