Эджер Нанс оторвался от утренней трапезы — выдержанные в пиве колбаски, тосты с маслом и несколько ломтиков приправленного специями картофеля — при первых же звуках упавшего на город инструмента. Из окна своей квартиры, находившейся на втором этаже, он увидел, что произошло, и от неожиданно охватившего его мрачного предчувствия, не имевшего никакого отношения к качеству еды, совершенно лишился аппетита. Гномы-механики, как он понял, немного поторопились.
На город падали не только фортепьяно, хотя первый залп состоял исключительно из этих инструментов. Позже на улицы обрушились другие тяжелые предметы: ткацкий станок, несколько лебедок, печатный пресс. Громоздкие снаряды сопровождали крепкие деревянные бочонки, стальные цилиндры и особо прочные ящики. Все это при падении на булыжные мостовые громыхало и вступало в демоническую пляску.
К тому моменту, когда ткацкий станок с водяным колесом приземлился под окнами, Нанс достал из-под кровати свой заплечный мешок. Когда печатный станок звонко рассыпал по мостовой металлические литеры, он уже сложил свои немудреные пожитки и, насвистывая полюбившийся мотив, спускался по узкой лесенке. У выхода Эджер немного помедлил, ожидая, пока обстрел немного утихнет. Во время наступившей паузы он решил сосчитать до десяти. Добравшись до пяти, Нанс услышал невообразимый звон сразу всех струн арфы, которая грохнулась на заброшенный склад. Эджер начал отсчет сначала. После цифры десять, не заметив более ничего опасного, он набрал в грудь воздуха и распахнул дверь.
Прямо напротив выхода, на противоположной стороне улицы стояли два более чем знакомых ему минотавра — огромные, с суровыми лицами и в тяжелых доспехах. Тот, что был немного повыше, открыл рот, собираясь что-то сказать.
— Я знаю, — вздохнул Эджер. — Мое присутствие совершенно необходимо в Совете, и вы посланы, чтобы доставить меня туда.
Мысленно он пообещал себе в следующий раз (если таковой будет) сбежать: лучше попасть под ливень гномьих изделий, чем снова оказаться в Особняке Лорда-Правителя.
Как и все несчастья, в самом начале это предприятие производило впечатление отличной идеи. В процессе зарождения мысль казалась яркой, новой и удивительной. Начинание должно было создать громкое имя Эджеру Нансу в Совете Лордов и, возможно, гарантировать ему официальное признание, министерский портфель, а также, если повезет, пожизненное денежное пособие. Но, как и в каждой бочке меда, в проекте нашлась ложка дегтя, и этой ложкой стали гномы-механики — вернее, очень много гномов-механиков.
Эджер, до того как оказался ответственным за падение гномьих изделий в самом центре города, был сборщиком налогов, обремененным неприятной необходимостью скитаться по пригородам Устричного, выискивать незарегистрированные источники доходов и назначать справедливые ставки подати. Эти обязанности ему самому казались настолько же несвойственными его натуре, как и все те, кого он навещал.
Нельзя сказать, чтобы он испытывал неудовольствие по поводу самой идеи изъятия излишков заработанных тяжким трудом денег. Нет, далеко не так. Эджер с радостью прикарманил бы свою недельную выручку и отправился в теплые страны, если бы не два могучих «ассистента». Обязательное присутствие упомянутых спутников подразумевало охрану от грабителей и лишний убедительный довод для недобросовестных налогоплательщиков, но Нанс прекрасно понимал, что его помощники в первую очередь следили, чтобы он, Эджер, не утаил чего-либо в свою пользу.
Постоянные разъезды в качестве окружного сборщика податей не удовлетворяли Нанса. Ему постоянно приходилось иметь дело то с невежественным кендером, то с грубияном-фермером, то с претендующими на рыцарство грабителями, то с вооруженными подростками. Начитавшись легенд о Героях Копья, последние часто загорались идеей помочь бедным (то есть самим себе) за счет богатых (то есть Эджера, хотя он и не считал себя особенно богатым). Они, все без исключения, имели при себе оружие, а у Нанса было с собой только постоянно торчащее за ухом остро очинённое перо.
В один из дней, когда Эджер вместе со своими помощниками-надзирателями встретил на обочине дороги гнома-механика, его обуяло любопытство. Среди горожан Устричного таковые не числились — в качестве постоянного источника раздражения им хватало и обосновавшихся в этих местах кендеров. Гном сидел на двух больших кофрах у самого края дороги и, казалось, поджидал, пока подойдет кто-то вроде Эджера. Что еще любопытнее, при появлении сборщика податей в сопровождении двух стражников механик не выказал ни страха, ни враждебности, ни мало-мальски заметного беспокойства. Больше того, он даже улыбнулся и слегка поклонился.
Знай Эджер, что ждет его впереди, он развернул бы своего мула и погнал на юг, оставив все деньги, положение, надежды на будущее и медлительных стражников, но в тот момент он ничего не подозревал, так что окликнул коротышку и спросил, чем тот занимается.
Гнома-механика звали Манифью; на самом деле его прозвище было гораздо длиннее, но после первых трех слогов внимание Эджера стало рассеиваться, а когда гном прервался, чтобы сделать вдох и продолжить перечисление всех своих имен, Нанс спокойно спросил о делах, приведших его на земли, которые находились в зоне влияния свободного города Устричного.
Механик искал дом — не для себя лично, но для своего народа, большой компании, остановившейся лагерем в пустынной местности (последовал неопределенный жест в западном направлении, и Эджер почти увидел, как упомянутые гномы появляются из-за ближайшей возвышенности). Предыдущие попытки обосноваться в человеческих городах научили гномов-механиков не наводить ужас на людей своим внезапным появлением. Таким образом, Манифью был выбран разведчиком.