Проснулись и дракониры, обеспокоенные запахом и движением громадных тел.
Вскоре Пурпурно-Зеленый обнаружил, что сидит в компании из трех вивернов, зачарованно уставившихся на поджаренную лошадиную ногу.
Пурпурно-Зеленый заворчал.
Это очень хорошо пахнет. Ты разделишь его с нами? - спросил Влок.
- Я таскал это мясо весь день, а теперь ты хочешь, чтобы я кормил тебя. Ты что, только вылупился из яйца и тебя надо кормить? Где же тогда твоя мать?
Влок был удивлен таким ответом:
- Я же Влок, и ты меня знаешь. Пурпурно-Зеленый кивнул.
- Но это же лошадь, правда? - заговорила Альсебра.
- Да, это лошадь, которую мы тащили.
- Меня учили заботиться о лошадях, - сказала она. - Я не буду есть их.
Пурпурно-Зеленый кивнул, как будто он ожидал именно такого ответа.
- Считай, что это лапша, - сказал он, щелкнув челюстями.
Неподалеку в четырех больших котлах на кострах кипела вода.
- Мне бы хотелось немного поесть, - сказал Влок.
- Но ты же не тащил это от засады в тростниках всю дорогу.
Влок замолчал. Это была правда. В действительности он даже презрительно отказался бы, если бы ему предложили взять такую ношу.
Базил с раздувающимися ноздрями наклонился вперед.
Внезапно рядом с ним оказался мальчик:
- Альсебра права. Баз. Тебе не следует есть лошадь. Люди этого не делают, если только они не умирают от голода.
- Это потому, что люди ездят на лошадях. У людей другое отношение к этим животным. Для драконов же это хорошее мясо. Кроме того, она была уже мертва, и если бы мы оставили ее там, тогда ее бы съели тролли.
Пурпурно-Зеленый разорвал заднюю ногу и протянул половину Базилу. Релкин с отвращением отошел. За его спиной драконы щелкали челюстями и грызли кости, в то время как Влок принюхивался и ворчал про себя.
Релкин пошел к котлам, где варилась лапша и подогревался хлеб.
Альсебра была уже там, и Брайон наполнял ее шлем лапшой и акхом.
- Это ужасно, то, что делают эти двое, - сказал Брайон.
- Я пытался, - Редкий пожал плечами.
- Влок чуть ли не в рабство готов за мясо.
- Знаешь, я думаю, Свейн тоже. Брайон сделал гримасу:
- Мне это кажется не правильным.
- Это не логично, - сказала Альсебра, возвышавшаяся над ними.
- Почему ты так считаешь? - осведомился Релкин.
- Люди одних животных едят, а других не едят. Драконы же едят всех животных без исключения.
- Даже медведей? - спросил Релкин.
- Даже медведей, даже китов. Но драконы предпочитают одних животных другим. И люди любят есть одних животных больше, чем других. Различие только в том, что люди создали больше правил о том, каких животных надо есть. У драконов нет таких правил. Люди делают правила и по этим правилам организуют весь мир.
Релкин уже знал, что диапазон умственных способностей Альсебры значительно превышал интеллектуальные возможности остальных драконов, особенно бедного старины Влока.
- Но Альсебра не ест лошадей, - сказал Брайон.
- Я не дикий дракон. Я выросла из яйца в месте, где было много лошадей. Я считаю, что они прекрасны. Я не съем ни одной из них так же, как вы не съедите кошку или собаку.
- Угу, - сказал Брайон. - Ну вот. Но это не логично.
- Они наслаждаются кониной, - Релкин бросил короткий взгляд через плечо.
- Это чудесно пахнет, но... - Брайон скорчил гримасу и согнулся над лапшой.
Пурпурно-Зеленый по-прежнему не обращал внимания на Влока.
Наконец, после того как Базил раза два подтолкнул его, дикий дракон прекратил мучить беднягу и протянул ему несколько ребер. Затем они все недолго жевали в молчании. От лошади не осталось ничего, кроме самых больших костей. Пурпурно-Зеленый был удовлетворен:
- Это прекрасно. Дракону понравилось, как люди жарят еду и делают ее вкусной. Более сильный вкус, чем при старом способе.
- Хотя и намного больше работы, - сказал Влок, который был хотя и не очень умен, но на этот вывод его ума хватило.
- Когда такие хорошие вещи едят только от случая к случаю, это придает им ценность. Разве нет?
- Да, - без колебания ответил Влок, - это стоит того, чтобы побеспокоиться. Это важное открытие для Влока.
- Влок не открыл это, это сделал я, - уточнил Пурпурно-Зеленый.
- Нет, то есть да. Я имел в виду, что для меня лично это было открытие. Новая вещь. Я не думал об этом раньше.
Пурпурно-Зеленый уже собирался сказать что-то невежливое, но почувствовал, как его толкает в бок Хвостолом. Влок был Блоком. И нечего опускаться до его уровня. На какое-то время наступило молчание, пока Пурпурно-Зеленый не вернулся вновь к захватывающей теме гастрономических изысканий:
- На что будет похож медведь, если мы его поджарим?
- Медведь? Ты когда-нибудь пробовал медведя? - спросил Влок.
- Конечно. Я ел бурых медведей и белых тоже. Правда, я не ел маленьких черных медведей. Они не встречались там, где я привык охотиться. Мясо медведя - тяжелая пища.
- Ты считаешь, что, положив его на угли, можно исправить вкус? - У Базила снова появился интерес. Жареная лошадь была замечательной. И все же у него было смутное ощущение вины из-за драконира и дурацких человеческих суеверий, которые все портили.
- Думаю, хорошо было бы попробовать, - сказал Пурпурно-Зеленый.
Размышления о приготовлении медведей были прерваны приездом всадника, посланца из засады, расположенной недалеко отсюда. Что-то случилось, это было ясно по той спешке, с какой парень примчался на командный пункт. Несколько секунд спустя галопом прискакал командир эскадрона Таррент:
- Всем встать, мы должны идти. Там неприятности, враг очень быстро продвигается.
- Насколько плохие новости, командир Таррент? - спросил Свейн.
- Капитан Идс ранен, но не тяжело. Есть потери.
- Ay драконов?
- Антер. Но он все же ходит. А теперь вперед, драконир, у нас нет времени для болтовни.
Последовали быстрые приготовления к переходу, на драконов нагрузили снаряжение. Затем двинулись дальше на восток, и поджаренная лошадь осталась только в памяти.
Глава 42
Куика пересек Ледяные Горы на своих мощных крыльях, направив полет на запад, между острых горных пиков, возвышающихся над просторными ледниками, и наконец достиг внутреннего Хазога - высокогорного плато, пустого и холодного, глубоко врезавшегося в обширный континент.
Орел запаздывал. Его крохотными седоками владело сильное беспокойство, передававшееся и ему. Время было дорого, но даже время не могло отменить тот факт, что огромной птице приходилось охотиться, чтобы подкрепить свои силы.
Куика, орел в расцвете сил, был способен покрыть сотни миль в день при благоприятных условиях, но после того как он перелетел Высокий Ган, жестокая гроза оттеснила его на восток от Хазога. Весь день и всю ночь орел и двое его маленьких пассажиров прождали, забившись в щель на одной из вершин Гор Белых Костей, пока буря не успокоилась. Чтобы остаться в живых, мышь и птица поели немного из бесценных запасов зерна в маленьком мешочке, привязанном к ноге орла. Куике есть было нечего, и поэтому, когда буря кончилась, орел взмыл в поднебесье, чтобы поохотиться.
И почти сразу заметил старого кролика на альпийском лугу. Куика беззвучно спланировал вниз, нанес точный удар и, вцепившись в тушку когтями, отправился обратно к расселине. Им двигало не понятное ему самому стремление накормить маленькие существа, которые остались там.
Лагдален установила взаимопонимание с орлом, воспользовавшись методом сосуществования с сознанием птицы. Сложным для нее было лишь научиться большей частью оставаться в стороне и позволять орлу делать свое дело. Только когда орел решал повернуть и направиться в поисках лучшей охоты на восток или юг, Лагдален приходилось вмешиваться. Чем дальше они летели на запад, тем сильнее и чаще возникало это желание. В такие моменты Лагдален чувствовала, о чем думает орел, чувствовала его желание найти более плодородные склоны, где могли бы водиться кролики, возможно даже горные зайцы, белки, живущие в скалах, " другие вкусные маленькие создания. Тогда Лагдален овладевала мозгом орла и удерживала его большие крылья так, что птица постоянно летела на запад. Куика, пожалуй, и не подозревал о ее присутствии, за исключением тех случаев, когда какая-то тень туманила его мысли. Но чаще всего он не обращал на странное ощущение никакого внимания. Смутно чувствуя себя неудовлетворенным, он продолжал лететь на запад, в неизвестные ему места.