Тем не менее Пурпурно-Зеленый презрительно хмыкнул при упоминании Мануэля – к большому удивлению Релкина, который всегда думал, что Пурпурно-Зеленому нравится его драконир. Да и сам дракон это неоднократно подтверждал вслух – особенно когда клеймил Релкина за некоторое уклонение от обязанностей.
– Так ты что, не сказал Мануэлю о наших планах?
– Парень ничего не знает. В этих делах я не могу ему доверять.
– Великолепно, – пробормотал Релкин. – Мы уходим в леса, и я должен буду заботиться о вас обоих.
– Ты делал это и прежде. И хорошо делал. Теперь я это понимаю. В то время я еще не догадывался. Я ничего не понимал. Ты проделал хорошую работу и можешь повторить все еще раз.
Релкин почувствовал, что его щеки порозовели.
– Ты с ума сошел, я не собираюсь уходить в леса и присматривать там за вами обоими, пока вы не умрете с голоду.
– Значит, ты хочешь остаться здесь и быть повешенным?
Раздражение Релкина утихло. Он опустил глаза, не в силах вынести испытующий взгляд дракона. Он знал, что врать бесполезно, потому что они сразу почувствуют это. Они были сверхъестественно проницательны, эти драконы. Однажды привязавшись к вам, они постепенно узнают вашу натуру до дна, до мельчайших слабостей.
– Послушай, – в отчаянии он решил сменить тему, – мне нужно немного поспать. Давай поговорим об этом завтра. Я должен сидеть на суде весь день.
Драконы переглянулись. Их хвосты вздрогнули, и большие глаза моргнули. Затем они спокойно покинули стойло и отправились во двор поупражняться.
Релкин улегся и попытался заснуть. Это было нелегко. Петля затягивалась, как это предсказывали многие. Больше всего ему была отвратительна мысль о том, что командир эскадрона Таррент сможет наблюдать, как его вешают.
Адвокат Свиб делал все, что мог, но он не очень-то преуспел. Завтра многое будет зависеть от свидетельских показаний генерала Вегана, но даже он сможет лишь добавить еще одну служебную характеристику. Генерал доверял дракониру, но проблема все равно останется. Без свидетельских показаний дракона он мало на что мог надеяться.
Его мысли на некоторое время обратились к друзьям, еще ничего не знающим в своем Марнери, далеко отсюда. Лагдален и ее ребенок, а еще Холлейн Кесептон, который сейчас служил в родном городе и мог жить вместе с Лагдален и дочерью. Как они воспримут новость о том, что некий драконир повешен по обвинению в убийстве в форте Далхаузи?
А еще дальше, там, куда занесла ее судьба, что скажет Серая Леди, ведьма Лессис, когда она обо всем узнает? Если ей вообще об этом скажут, уж больно незначительное событие – смерть мальчишки-драконира в каком-то форте в Кеноре. А ведь она была Великой Ведьмой и обладала в Империи почти неограниченной властью.
Все это было чудовищно несправедливо. Саму смерть он давно уже принимал как риск, связанный с особенностью его службы. Смерть и безобразные увечья. Многие дракониры кончали жизнь нищими калеками на улицах Девятки городов Аргоната. Он всегда знал, что и его, возможно, подстерегает такое будущее. Но ему и в голову никогда не приходило, что он может умереть, болтаясь на веревке. Это было подло. Смерть в бою – такое всегда возможно. Он представлял себе собственную смерть в самых разных вариантах, но быть повешенным перед полком в назидание другим – это никогда не приходило ему на ум. Его настроение упало до самой низкой точки и осталось там.
В таком настроении он постепенно заснул, тихо похрапывая и видя сны о страшных змеях, о богах, имен которых не осталось в памяти людей, и об ужасах, приходящих из других миров. Обо всем, кроме судов и военных трибуналов.
Глава 8
Пока Релкин вертелся и метался в тяжелом сне, мучимый неясными тревогами, на огромном расстоянии от Далхаузи встретились те, кто мог бы очень хорошо понять его сны. Ими тоже владело неясное предчувствие беды, и, когда они думали о будущем, в их сердца закрадывался страх.
Далеко-далеко на восток, даже дальше, чем город Марнери, в сотнях миль за морем простирались острова Кунфшон. Здесь оракулы-сновидцы, ведьмы высших ступеней и, волею случая, друзья того самого драконира, который был уверен, что ему предуготована виселица, собрались, чтобы изложить свои взгляды Совету Империи Розы. Им было ведомо, что они приблизились к смертельному сплетению нитей времени, к болезненной критической точке, к кризису, который поставит под угрозу сами границы Империи. Им было ведомо также, что большинство в Совете не согласится с ними. Сейчас они были вдвоем на самом верху башни Ласточек, которая доминировала над окрестностями. Две женщины неопределенного возраста и очень разной наружности. Одна – маленькая, стройная, с седыми волосами, одетая в серое, не представляющая внешне ничего особенного, совершенно обычная женщина лет пятидесяти. Другая была высокой, красивой, блистающей в своем черном с серебром наряде, ее черные волосы были зачесаны назад и собраны над головою в сетку, украшенную драгоценными камнями, а костюм расшит серебряными мышиными черепами. И все же, хотя они и выглядели как госпожа и простая служанка, они были равны и возраст обеих превышал пятьсот лет.