- Похоже, - тихо сказал Рейстлин, оборачиваясь к друзьям, - я придумал, как решить все наши проблемы... Вот так и родились "Потрясающие Чудеса Алого Мага" - странствующий аттракцион, о котором посейчас еще рассказывают старожилы от Порт-Балифора на юге до самых Руин на севере.
В тот же вечер кудесник в алых одеждах дал первое представление для узкого круга приятелей Уильяма. Зрители были в полном восторге; неудивительно, что слухи быстро распространились по городу. А когда пошла вторая неделя ежевечерних выступлений в "Свинье и Свистке", даже Речной Ветер, поначалу неодобрительно отнесшийся к подобной затее, вынужден был признать, что благодаря ей успешно решалась не только денежная проблема, но и другие, не менее насущные.
Как ни поджимало спутников отсутствие денег, голодная смерть, даже в эту зимнюю пору, им не грозила - и Речной Ветер, и Танис были опытными охотниками. Но им предстояло чем-то расплачиваться за проезд на корабле до Санкриста. К тому же деньги должны были дать им возможность невозбранно путешествовать по занятой врагами стране... В юности Рейстлин частенько пользовался своим талантом жонглера, зарабатывая на кусок хлеба брату и себе. И немало в том преуспел, хотя его наставник-маг и считал подобное занятие неподобающим и даже грозился отчислить подростка из своей школы волшебных наук. Зато теперь развившаяся магическая сила позволила Рейстлину достичь небывалых высот. Он в буквальном смысле околдовывал аудиторию то фокусами, то сногсшибательными иллюзиями.
Одно его слово - и по стойке "Свиньи и Свистка" пускались в плавание белокрылые корабли, из супниц взлетали птицы, а в окна заглядывали драконы, обдававшие перепуганных гостей призрачным пламенем. В конце же представления маг сам сгорал в бушующем пламени вместе с великолепными алыми одеяниями, которые сшила для него Тика - сгорал только для того, чтобы мгновением позже преспокойно войти в переднюю дверь и под бешеные аплодисменты поднять стакан белого вина за здоровье присутствующих.
Надо ли удивляться, что одна только первая неделя его выступлений доставила Уильяму прибытку больше, чем весь прошлый год! А кроме того, друзья Уильяма смогли хотя бы на время отвлечься от забот и печалей, и для доброго трактирщика это было гораздо важней.
Вскоре, однако, кроме желанных гостей стали появляться и нежеланные. Впервые заметив в толпе зрителей гоблинов и драконидов, Уильям Пресная Вода пришел в ярость, но затем поддался уговорам Таниса и нехотя разрешил им присутствовать.
Таниса же их приход только обрадовал. С точки зрения полуэльфа, им со спутниками это было весьма даже на руку: ведь если воинам Повелителя понравится представление, слух о нем немедленно разлетится окрест, а значит, они смогут повсюду путешествовать без опаски!
Ибо, посоветовавшись с Уильямом, они решили направиться в Устричный -город, расположенный севернее Порт-Балифора, на берегу Кровавого Моря Истара. Уильям объяснил им, что в Порт-Балифоре они корабля не найдут: все местные судовладельцы были либо зачислены на службу Повелителю, либо у них попросту отобрали суда. Другое дело Устричный; этот порт испокон веку считался прибежищем деловых людей, равнодушных к политике... Так или иначе, друзья безбедно прожили в "Свинье и Свистке" целый месяц. Уильям так и не взял с них ни гроша ни за постой, ни за пропитание. Наотрез отказался он и от доли выручки, которую они попытались было ему предложить. Когда же Речной Ветер спросил, не разорит ли его подобное великодушие, Уильям ответил, что возвращение прежних посетителей было для него самой желанной наградой.
Рейстлин же, войдя во вкус, знай расширял и оттачивал свой номер. Заметив, как быстро утомлялся он во время представления. Тика предложила выступать с танцами, чтобы дать ему передышку. Рейстлин усомнился, получится ли, но Тика тотчас сшила себе костюмчик, да такой, что тут уж едва не взбунтовался Карамон. Тика только посмеялась. Ее танец имел бешеный успех; выручка возросла столь заметно, что Рейстлин без разговоров включил ее в представление.
Обнаружив, что наметившееся разнообразие пришлось публике по вкусу, маг разразился новыми идеями. Несмотря на девичье смущение Карамона, отчаянно красневшего богатыря заставили демонстрировать перед зрителями чудеса силы, причем в качестве коронного номера он одной рукой поднимал далеко не худенького Уильяма над головой. Танису пришлось потрясти публику эльфийской способностью видеть в темноте. Но даже и Рейстлин удивился, когда однажды вечером, когда он подсчитывал выручку, к нему подошла Золотая Луна.
- Я бы спела во время следующего представления, - сказала она.
С трудом веря собственным ушам, маг повернулся к Речному Ветру, и варвар неохотно кивнул.
- Твой голос обладает удивительными свойствами, - сказал Рейстлин, ссыпая деньги в мешочек и плотно затягивая тесемку. - Насколько я помню, прошлый раз мы слышали твое пение в "Последнем Приюте". Тогда оно стронуло такую лавину... Золотая Луна невольно покраснела, припоминая песню, благодаря которой они с Речным Ветром и познакомились со спутниками. Ее муж положил руку ей на плечо.
- Пошли! - резко проговорил он, зло глядя на Рейстлина. - Я тебя предупреждал... Но Золотая Луна лишь упрямо тряхнула головой и знакомым повелительным движением вскинула подбородок.
- Я буду петь, - сказала она спокойно. - А Речной Ветер будет мне аккомпанировать. Я сочинила песню...
- Отлично, - кивнул маг, убирая мешочек с деньгами. - Попробуем.
...В "Свинье и Свистке" было не протолкнуться. Зрители собрались самые разнообразные: маленькие дети и их родители, моряки, дракониды, гоблины и несколько кендеров, в присутствии которых все прочие то и дело хватались за кошельки. Уильям и двое его помощников сбились с ног, разнося еду и напитки. Потом началось представление.
Публика восторженно встретила Рейстлиновы вертящиеся монетки, до слез хохотала над иллюзорным поросенком, лихо отплясывавшим на стойке бара, и в ужасе вскочила с мест, когда в окно с грохотом вломился исполинский тролль. Откланявшись, маг удалился передохнуть. Его сменила Тика, и зрители, в особенности дракониды, шумно приветствовали ее, стуча кружками по столам.
Потом перед ними появилась Золотая Луна, одетая в простое голубое платье. Бледно-золотые волосы окутывали ее плечи, словно водопад, мерцающий в лунных лучах. Зрители мгновенно притихли. Золотая Луна молча села на стул, установленный на спешно сооруженном Уильямом возвышении. И так она была прекрасна, что публика ни единым шепотом не нарушала торжественной тишины. Все ждали чего-то необыкновенного.
Речной Ветер сел на пол у ее ног. Поднес к губам собственноручно вырезанную флейту - и заиграл, и спустя несколько мгновений с голосом флейты сплелся голос Золотой Луны. Слова ее песни были незамысловаты, мелодия прелестна и гармонична, причем то и другое запоминалось удивительно легко, как бы само собой. Однако Танис после первого же куплета обменялся тревожными взглядами с Карамоном, а Рейстлин, сидевший около полуэльфа, схватил его за руку.
- Вот этого-то я и боялся! - прошипел маг. - Что сейчас будет...
- А может, как раз ничего и не будет, - сказал Танис, внимательно приглядевшись к толпе. - Посмотри на них!
А посмотреть было на что. Женщины склонили головы на плечи мужьям; притихшие дети, и те смотрели только на жрицу. Что же до драконидов, их, казалось, сковывали некие чары: так иногда музыка завораживает кровожадных зверей. И только гоблины, скучая, шаркали ножищами. Но и они, до смерти боясь драконидов, протестовать не решались.
Золотая Луна пела о древних Богах. И о том, как Боги наслали на Кринн Катаклизм, наказывая Короля-Жреца Истара, да и весь народ, за гордыню. Она пела об ужасе той ночи и еще многих, последовавших за первой. Она напоминала слушателям о том, как, почувствовав себя покинутыми, народы обратились к ложным Богам. Завершалась же песня вестью надежды: истинные Боги вовсе не отвернулись от Кринна, они лишь ждали, чтобы хоть кто-нибудь услышал их голос... Вот умолкла Золотая Луна, стих жалобный плач флейты, и большинство слушателей встряхнулось, словно пробуждаясь от недолгого, но невыразимо прекрасного сна. Когда впоследствии их расспрашивали об услышанной песне, мало кто мог толком ответить.