Что забавно, на определение «странный директор» Чарли ничего не ответил. То ли Дамблдор в его системе координат был не настолько величественной фигурой, чтобы придираться к словам, то ли он и сам так считал.
Студенты уже шли по направлению к каретам, а я прищурилась. Никаких животных, что приводили бы их в движение, я не видела. Оно и не мудрено, конечно, смертей в моей жизни ещё не было, но вот в жизни дракона… Хотя, кто знает, каков срок жизни крылатых ящеров. Может, она родилась уже в заповеднике, и ничего страшнее раненого человека или невылупившегося драконёнка не видела. Лора посмотрела на меня с интересом.
— Видишь фестралов? Я вижу.
— Скорее, пытаюсь разглядеть, — честно призналась я. — Но нет. Не к сожалению, а к счастью.
— Они не особо красивые, — как бы мимолётно просветил меня Чарли, тут же открывая передо мной дверь кареты. Я поблагодарила и зашла внутрь.
Информация о том, что оба моих спутника видят фестралов, меня не особо поразила. У Лоры, как говорится, всё «на лице написано»: ни её внешний вид, ни её походка не позволяют усомниться в роде работы. С солнечно-весёлым Чарли легко было обмануться, а ведь драконы — не ручные пёсики, могут и убить. Так что в этом случае у меня больше вопросов вызвал не сам факт того, что Уизли «видел смерть», а то, что развивать тему в любом из её направлений он отказался. То ли испытывает к фестралам нездоровые негативные чувства, то ли умер кто-то, чью смерть ему очень не хотелось бы видеть. Я ставила все свои ингредиенты на второе.
— Как всё проходит? Чтобы мне быть готовой, — спросила я, пока мы ехали чуть в отдалении от основной массы учеников.
— Обычно. Все рассаживаются, потом распределение, потом речь директора, потом ужин, — ответил Уизли. — Вашим фигурам он не понравится. Очень, очень жирное.
— Тут не в фигурах дело, а в желудках, — поморщилась Ламберг.
— Ну, мой-то выдержит, — философски рассудила я. — За какой из четырёх столов сядем? Я, вроде как, хотела бы Поттера увидеть, он фигура немаленькая, хоть временами и непризнанная, но не станет ли моё приземление за гриффиндорский стол красной тряпкой для Слизерина? Я не знаю, насколько крепка у вас межфакультетская ненависть… Да, Чарли, мне бы хотелось поддерживать хорошие отношения со всеми.
— Садись за стол нейтральных, — посоветовала Лора в обход задумчиво кивнувшего на мои слова Чарли. — Поговоришь с теми, с кем захочешь. Если пригласят за свой стол — то отказываться неприлично, тебе «пришлось» и так далее.
Я нехотя кивнула. Хорошая идея, конечно, но кто знает, получится ли нормально поговорить, удастся ли наладить отношения. Это ведь не так просто, как сказать. С Поттером можно ведь и не сойтись характерами, Поттер может оказаться очень неприятным типом — все предпосылки к этому в книгах были. Не настолько неприятным, конечно, чтобы как Снейп плеваться, но всё же.
Всё оказалось именно так, как сказал Чарли: все рассаживались на места, покорно слушали распределение… Разве что, когда мы вошли в зал, на нас сразу же обратилось множество глаз. Я была в обычной мантии, без капюшона, так что моё смуглое лицо было хорошо видно. Хорошо хоть волосы скрывали чешуйки на хрящах ушей. А вот глаза было не скрыть, так что, усевшись за стол Хаффлпаффа, как самого миролюбивого факультета, я всё равно обнаружила на себе огромное количество изучающих взглядов. Только по обеим сторонам от меня сели Чарли с Лорой, да и я не высказывала никакого желания общаться, так что взглядами всё и ограничилось.
Мне было сложно удержаться от усмешки. С наполненностью факультетов всё было почти так, как я и думала. Гриффиндор — самое большое количество, там подростки чуть ли не скидывают друг друга со скамеек локтями; а вот на всех остальных факультетах было примерно одно и то же количество учащихся, разве только на Слизерине визуально меньше. Но я не могла долго вглядываться, неприлично, так что это мог быть обычный обман зрения, выдающий желаемое за действительное.
— Шляпа в этом году разошлась, — протянул кто-то из старшекурсников чуть справа на другой стороне стола. Я скосила на него взгляд, слыша негромкий гул шепотков, расползшийся по залу одновременно с твёрдым голосом МакГонагалл, которая начала выкрикивать имена первокурсников.
— Раньше было не так?
На меня обернулось несколько близсидящих человек; остальные то ли не придали обычному голосу значения, подумав, что спрашивает кто-то другой, то ли были заняты своими делами. Секундное онемение быстро прошло, и ученик утвердительно кивнул:
— Да. Чаще всего она просто перечисляет главные черты факультетов и, может быть, кратенько говорит об Основателях. А тут целая история, да ещё с советами. Знать бы, с чего это она так запела.
— А где она проводит время между распределениями?
— В кабинете директора, конечно же, — он посмотрел на меня немного настороженно.
— Тогда я не понимаю, к чему вообще вопрос. Полагаю, у профессора Дамблдора в кабинете иногда ведутся довольно приватные разговоры.
Парень неожиданно развеселился и усмехнулся. Я повела плечами, слушая, как к распределяющей шляпе вызвали некую Циллер Розу. Вообще, как я поняла, Шляпа на головах учеников держалась от минуты до трёх, но иногда выкрикивала факультет сразу же, только прикоснувшись к голове первокурсника. Это заставляло задуматься.
— А и правда! Эрни Макмиллан.
Получается, Шляпа — легеллимент. И если мысли, характерные черты человека на поверхности, распределение проходит быстро. Если нет, то Шляпа, получается, разговаривает с ребёнком. Знать бы, всегда она спрашивает прямо или иногда решает сама? А то окажется, что артефакт Основателей — не только «маг разума», но и психолог.
— Мариан Эванс. Хотя, думаю, моё имя знают все, — пробормотала я, смотря, как встаёт Дамблдор со своего трона. Все шепотки сразу же затихли. Я сдержала норовящие расползтись в ухмылке губы. Вот это у парня авторитет! Тем временем, директор расщедрился на пару фраз:
— Нашим новичкам — добро пожаловать! Нашей старой гвардии — добро пожаловать в насиженные гнезда! Придет еще время для речей, но сейчас время для другого. Уплетайте за обе щеки!
— Очень великодушно с его стороны, — услышала я негромкое бурчание одной из студенток, а следом — тихие смешки; сама тоже негромко хмыкнула и задумчивым взглядом осмотрела появившееся на тарелках великолепие.
Вообще, Чарли оказался прав. Всё было жирным, сытным, красивым. Кроме, конечно же, тыквенного сока, который мне даже на запах не понравился: он забивался сладким ароматом в нос и вызывал смутное желание чихнуть. Меня, впрочем, спасла Лора, которая, бурча «Я понимаю, Хэллоуин, но вот так…», несколькими взмахами палочки убрала из кубков тыквенный сок и наполнила их самым обычным чаем. Таким превращением заинтересовалось ещё несколько людей за столом, и Ламберг с каменным выражением лица проделала ту же процедуру ещё несколько раз.
— Спасибо, — сказала мелкая первокурсница, отчаянно краснея. — У меня на тыкву аллергия…
Стоит заметить, что времени, чтобы успеть поесть и даже немного поскучать, на ужине давали достаточно, так что появление десертов ни для кого не стало неожиданностью. Я, съевшая для человека неприлично много, прикипела взглядом к шарику мороженого, но с сожалением поняла, что оно фисташковое. Увы, с этим вкусом у меня был разговор короткий.
Следующую речь Дамблдора я начала слушать без интереса, думая: а действительно Амбридж его перебьёт, или это была лишь фигура речи Роулинг? Я бы такого никогда не сделала, будь у меня хоть весь мир за спиной, но то я. Есть люди решительнее и наглее. И глупее, конечно же. Но слова Дамблдора успели меня заинтересовать куда быстрее, чем под свет софитов вышла Амбридж.
— …Действует и ряд других запретов, подробный перечень которых вывешен на двери кабинета мистера Филча. Также сообщаю вам, что в нашей школе с этого года будет учиться мисс Эванс, которой, как никому другому, нужно влиться в магическое сообщество. Я полагаю, — директор сделал на этом неуловимый акцент, — мы не будем мешать ей.