— Что ты предлагаешь? — спросил Стефан. — Позволить массам людей умереть?
— Это Божья воля, — сказал брат Миккел.
Стефан позволил словам Брата впитаться. Он мог допустить такое? Он был королем, Брату Миккелу потребуется его приказ. Но он видел логику Брата. Да, в тяжелые времена люди сильнее обращались к религии. Это был идеальный шанс убедиться, что люди повернулись к Просвещенному богу или его младшему брату Аниосу, а не к Старым богам и драконам-королям.
А потом он вспомнил, кем он был, и его сердце сжалось.
— Как я могу позволить такое, когда я сам — король-дракон? Я менти. Я — то, чему говорю им не поклоняться. Брат Миккел, я не уверен насчет этого.
— Это лучший путь, Ваше Величество. Забудьте о том, кем вы себя считаете, и верьте в то, чем вы являетесь на самом деле, а это воплощение Аниоса. И как воплощение Аниоса, вы будете распространять послание его веры, и вы подниметесь и укрепитесь в силе, и вы победите своего брата в бою. Вы — последний дракон.
Стефан почти поверил ему. Если бы не болезнь, сделавшая его таким слабым, он бы наслаждался словами советника.
— Вы готовы принять лекарство? — спросил брат Миккел.
Стефан кивнул и поднялся на ноги, медленно расстегивая камзол.
— А Мария? Я знаю, что ты лечил ее.
Когда брат Миккел помог Стефану дойти до кровати, он тихо сказал:
— Болезнь сильно ударила по ней. Она лежит в постели с лихорадкой. Боюсь, она становится все слабее.
— Как ты думаешь, она выживет? — спросил Стефан.
— Позвольте мне помочь вам забраться, — сказал Миккел, усаживая Стефана на его большую кровать с балдахином. — Я верю, что ее жизнь в руках Аниоса. Вы должны молиться за нее. А теперь поднимите руку, чтобы я мог осмотреть вас.
Стефан сделал, как ему сказали, кривясь, когда брат Миккел прижал большой палец к подмышке. Вытекла желто-зеленая жидкость, пачкая простыни.
— Их нужно проколоть. Я принесу лекарство от лихорадки. Вы будете заперты в своих покоях до конца дня. Сон пойдет на пользу, как и вода и отдых.
— А если она умрет? — сказал Стефан. — Что я тогда буду делать? Я даже не успел родить с ней наследника, — он вспомнил их брачную ночь. Мария едва взглянула на него во время церемонии, и он не мог вынести мысли о том, чтобы делить постель с противным субъектом. В ту ночь он сохранил свою невинность, прокрался в свою постель в темноте ночи.
— Вы найдете другую жену, — ответил брат Миккел, нагревая длинную тонкую иглу в пламени свечи. — В Эстале их предостаточно.
— Но эта мне нравится, — Стефан с трепетом смотрел на иглу. Его почти тошнило вином, которое он выпил на первом совете.
— Понравится и следующая, — сказал Брат Миккел и вонзил иглу в нарыв. Стефан извивался под ним, но Брат продолжал. — Вы юный, а юноши любят всяких жен. Вы даже можете завести любовницу, если хотите. Ваш отец был аномалией. Ему нравилось жениться на своих любовницах, чтобы не было слишком много бастардов, но вы можете стать отцом бастарда, если хотите.
«Кому я понадоблюсь, когда я выгляжу как монстр?» — гадал он.
Игла глубоко погрузилась в круглый фурункул, выпустив кровь и гной. Брат Миккел слил жидкость в миску и перешел к следующему. Брат работал методично, но без мягкости. Стефан страдал, пока Брат давал ему все лекарства. Король был рад остаться в одиночестве, где он мог отдохнуть в постели. Его глаза закрылись, и он погрузился в беспокойный, лихорадочный сон.
Во сне огромные крылья хлопали на фоне заходящего солнца, вырвалась струя пламени. Он почувствовал, как из живота поднимается жар, грозящий выйти на поверхность. Это был его огонь, он чувствовал его. Он вспомнил ощущение полной свободы, когда стрелял в брата. Он помнил, как огонь его брата обжег его, расплавив его плоть, прежде чем он смог превратиться в дракона с закаленной чешуей и защититься от нападения. Как дракон, он был в доспехах. Как дракон, он был защищен, но он также был могущественным.
Но затем во сне он понял кое-что еще. Он ворочался, и хлопанье крыльев продолжалось. Это были не его крылья. Они принадлежали другому дракону. Во сне Стефан ощутил резкое обострение своих чувств. Он повернулся к дракону, чтобы лучше рассмотреть его. Красивые мерцающие медно-коричневые чешуйки. Глаза дракона были темно-зелеными, как два совершенных изумруда в короне. Каким-то образом Стефан знал, что этот дракон был женщиной, хотя и не понимал, откуда. Возможно, это был какой-то драконий инстинкт.