Пробыла я у тётки Марфёны три дня, пока не закончился дождь. Помогла залатать прохудившуюся крышу, поправить завалившийся плетень, даже сумела постричь овец. Потом вместе разобрали шерсть.
Пока работали, вели беседу. Я и сама не думала, что буду так рада человеческому разговору. Может, потому и разоткровенничалась.
— Ты девка рукодельная, как же вышло, что одна-одинёшенька на дороге оказалась?
— У меня бабушка умерла, а другой кровной родни нет. И приданого нет. А отчим решил меня выдать за старика, который уже двух жён в могилу загнал.
— Ой, беда-беда. Но разве одной лучше?
Я пожала плечами. Останься я в Красных Соснах, уже месяц была бы Гаровой женой. Как бы мне жилось, думать было страшно. Только, похоже, таких, как Гар, на свете пруд пруди. Даже лорд ничем не лучше оказался, даром что в золоте да шелках.
— Так хоть жива пока…
— И то правда.
Напоследок Марфёна дала мне узелок варёной картошки и хороший совет. Чтобы, как дойду до города, шла прямиком в храм. Там и переночевать можно, и храмовники знают, кому в округе рабочие руки ал и прислуга нужны. Может, и для меня что найдётся.
— Прости, деточка, оставить тебя на зиму не могу. Мне одной бы продержаться…
Я понимала.
Городская стена была видна издалека. Понизу каменная, наверху — деревянная. Снаружи — вдоль дороги — лепились домишки. Подойдя ближе, остановилась, пытаясь понять, как люди проходят в Гифару и сколько с них за это берут.
Наконец, решившись, окликнула пожилого дядьку, едущего из города на пустой телеге:
— Дяденька, а сколько вход в ворота стоит?
— Смотря зачем пришла.
Ой!
— Это как?
— Тпрууу… — натянул мужик вожжи, заставляя притормозить гнедую кобылу. — Если торговать, али покупать, али на работу хочешь устроиться — то серебрушка. Ежели конный — верхом или на телеге — тоже всегда серебрушка. А кто идёт к лекарю или в храм — тогда половинка.
— Спасибо, дяденька!
Почесала нос. И как быть? Я хочу на работу, но не знаю, найду ли её тут. А в храм пойду точно. И денег у меня мало. Выходит, будет не таким уж лукавством заплатить половинку. Только у меня все монетки — целые. А ежели отдам целую, неужто мне стража что-то возвернёт? Это вряд ли. Значит, надо деньги разменять. А где?
Медленно двинулась вперёд, озираясь по сторонам. Пока шла, сунула руку за пазуху, запустила пальцы в свой мешочек, нащупала одну монету, вытянула и крепко зажала в кулаке. Вот так. Всё, что есть, никому не покажу!
Сперва я думала, что из моей затеи ничего не выйдет. А потом углядела, что чуть в стороне от дороги сгрудились телеги и полотняные палатки. Похоже, здесь останавливались те, кто не хотел платить за въезд в Гифару. Может, тут торгуют чем-нибудь дешёвым и даже мне нужным?
Рядов было всего два, и торговали тут в основном привезённым из деревни — мешками картошки, бочонками огурцов да квашеной капусты. А к чему мне капуста? Наконец я заметила прилавок с грубыми нитками и иголками. Вот это точно пригодится! Подошла и спросила цену, ткнув пальцем в средних размеров моток серых ниток, из которого торчала игла.
Продавец хитро прищурился:
— Этот — пять медяков.
Это много или мало, как узнать? Шесть медяков стоят две кружки пива в трактире или полтора стакана вина. А больше сравнить было и не с чем. Но, подумав, решила, что пока обойдусь — сейчас рваного на мне нет, есть только грязное да мокрое. Повернулась спиной…
— Четыре! — крикнул торговец.
А я уже решила не покупать. Да хоть три — переживу как-нибудь.
Закончилось тем, что за один медяк купила две лепёшки с овечьим сыром. Есть-то по-любому надо! А в городе, чай, дороже выйдет.
Отсчитала двадцать пять медяков, зажала в кулаке, остальное спрятала в карман. И поспешила к воротам — время уже за полдень, а я всё в чистом поле пугалом торчу!
— Куда идёшь?
— В храм.
— Откуда сама?
Похоже, пожилому усатому стражнику было скучно.
— Из Гусиного Пня, тётка послала.
— Как тётку зовут?
— Марфёна…
— Ну ладно, давай полсеребрушки и проходи.
Высыпала на широкую доску зажатую в кулаке мелочь. Одна монетка чуть не укатилась за край, но дядька ловким щелчком отправил её к остальным.
Я заторопилась прочь. Надо бы спросить, где храм, но если я — местная, так сама знать должна. Отойду подальше, тогда уж стану вопросы задавать.
Дома были похожи на городскую стену — снизу из серого или бурого камня, наверху деревянные. И красивые — с фигурными башенками, хитрыми, растущими из крыши окошками, резными ставнями. Кровли у тех, что побогаче, блестели железом, другие были крыты дранкой. Пройдя несколько домов, увидела башню выше крыш, на которой стоял человек в блестящем шлеме. А внизу, у широких ворот, переминалась с ноги на ногу запряжённая в повозку с огромной бочкой пара рыжих коней. Ух ты, пожарные! Отец про таких рассказывал.