Вот тот, что наверху, наверняка со своего насеста храм видит. Может, покричать, спросить? Или не стоит?
Побоялась.
Зато через два дома заметила идущую куда-то нарядно одетую девушку и попыталась заговорить с ней. Та сначала испугалась, просто шарахнулась. А потом ткнула пальцем вперёд по улице и, когда я поклонилась, добавила:
— На втором перекрёстке поверните направо.
Выходит, я шла почти туда, куда нужно. Теперь точно разыщу! Только почему она ко мне обращалась, будто я не одна?
Я упёрлась прямо в храм. Не узнать его было сложно — высокий, целиком каменный дом с куполом, похожим на яйцо, и двойными распахнутыми дверями. Робея, вступила внутрь и замерла: до чего же тут чудесно! Сумрак, только тонкие свечки перед статуями богов сияют, а на белом каменном полу лежат яркие пятна от разноцветных стёкол в высоких окнах. И из этих прозрачных ярких кусочков целые картины составлены — вон конный рыцарь в доспехах и благословляющая его дева, а вот святой старец с длинной бородой и прильнувший к нему олень. И дух от свечей плыл дивный и чистый — пахло воском и душистыми травами.
Стала ходить от статуи к статуе, пытаясь угадать, кто изображён, а потом уж разбирая подписи. До чего боги красивые! И лица мудрые и благостные… Опустилась перед нишей Богини-матери на колени, прося заступничества. Коли никого у меня нет, пусть она будет.
И не заметила, как ко мне подошёл храмовник в длинной серой рясе, перепоясанной верёвкой.
— Ищешь чего, отроковица?
— Да, отец. Ищу приюта и работы, — слова легко, словно кто подсказал, слетели с уст.
— А можешь что-то пожертвовать богам за помощь?
Ох. У меня же денег совсем мало, и тёплых вещей на зиму совсем нет… Как отдавать-то?
— Отец, а могу я отработать? Я усердная и сильная.
— А что умеешь?
— Готовлю, стираю, убираю, с огородом и коровами могу, шью, пряду… — заторопилась я.
— Ладно, поглядим. Можешь остаться в нашем приюте на три ночи. Будешь помогать готовить и раздавать еду. Сейчас я тебя провожу, следуй за мной!
Двухэтажное строение на заднем дворе называлось интересно — странноприимный дом. Было туда два входа — отдельно для женщин и для мужчин. Мужчины жили на первом этаже, и там же располагалась кухня, куда меня отвёл отец Ансельм. Молодая сноровистая женщина, мешавшая что-то в котле, из которого валил пар, обернулась:
— Новенькая? Как зовут?
Я замялась. Если меня ловят под именем Син, надо назваться как-то по-другому. Только в голову ничего не шло. Совсем. Открыла рот, закрыла… а потом ляпнула:
— Белёна.
— Да какая ж ты Белёна, если чёрная, как грач?
Я пожала плечами, что, мол, не виноватая… Хотя, по-честному, именно я и виновата, это ж в мою дурную голову пришло взять имя сестры, которой то подходило намного больше.
— Ладно, Белёна так Белёна. Садись картошку чистить. Умеешь?
А то как же!
И после трактира меня даже три ведра не напугают! А что, сиди себе в тепле и сухости, глазки выковыривай да кожицу потоньше срезай…
— Ты откуда взялась-то, Белёна?
Это она мне? Ой, да, мне…
— Работу ищу. У меня бабушка померла, а идти некуда.
— Ну, может, и найдёшь. Сюда горожане часто обращаются, если нужна подёнщица или прислуга.
Ух ты! Может, и мне свезёт? Хороший совет мне Марфёна дала!
Спали все в большой комнате, на постелях, разделённых ситцевыми синими занавесками. Свой мешок я положила под голову, а снятые сапоги запихнула поглубже под кровать. Мало ли чего.
Люд тут был разный — в основном небогатые крестьяне да ремесленники, которые шли да ехали к родичам или по делам, а в храме остановились передохнуть. Ещё пара девок, как я, хотели найти работу на зиму. Но считали, что шансы не слишком велики, Гифара — город небольшой.
После завтрака, убрав за всеми со стола и перемыв посуду, я договорилась, что отойду на пару часов — попробую поискать место. Кстати, вчерашний священник, отец Ансельм, заходил и справлялся, как у меня дела.
Через два часа я вернулась понурая. Ничего не вышло. Обращалась и к людям на улицах, и в дома стучалась, справлялась, не нужна ли прислуга, только везде ответом было «нет». В одном месте попросили что-то под названием «рекомендации», я сначала не поняла, а потом сказала, что работала в придорожном трактире — и дверь перед моим носом тут же захлопнулась.