Шум стоял такой, что казалось мой мозг разорвет прежде, чем я захлебнусь на морской глубине. Однако, к моему полному изумлению, я оставался жив, вращаясь вместе с обломками яхты по отвесной стене воронки, дно которой терялось в черных глубинах. По пологой спирали я неуклонно спускался все ниже и ниже, но продолжал дышать воздухом, насыщенным водными испарениями. Я не мог думать и всецело отдался ощущениям. Весь мой организм стал единым глазом и ухом. Я смотрел и слушал все это, дивясь природному чуду.
После пятого или шестого витка, когда я был на такой глубине, куда спускаются только специальные батискафы, к мычащей симфонии водоворота добавился нестройный хоровой рёв. На противоположной стороне воронки, леденя от ужаса, я увидел лентообразные контуры длинных гигантских тварей, чьи тела сияли почти так же, как сифонофоры, только в этот раз цвет был не синий, а светло-желтый, как у ярких лампочек. На моих глазах водный барьер воронки пробили сразу три громадные морды. Это были самые настоящие черви, но только в сотни или тысячи раз больше. Я видел, как одна из голов проглотила мертвое тело нашего стюарта. Две другие головы бодались из-за второго мертвеца в белой униформе. Я наблюдал за всем этим с азартом случайного зрителя, пока в трех метрах от меня вода не взорвалась тысячью брызг, обнажая мясистую светло-бежевую морду червя, которая состояла из огромной беззубой пасти и двух крошечных черных глаз. Пасть раскрылась надо мной, словно великанский заправочный зонд инопланетного корабля. Я не успел попросить у Господа спасения, как уже скользил в мокрой темноте в далекую неизвестность….
Память возвращается к нам синхронно. Поэтому у Марты сейчас лицо человека, случайно съевшего улитку.
- Господи, мы были внутри этих червей - произносит она с этим лицом - Но тогда где мы сейчас? Мы ведь не умерли, правда?
Я показываю ей на лицо Глена, в той части, где видна кость черепа и своды челюсти.
- Видишь, его уже начали переваривать, а нас нет. Если мы умерли и попали куда-то, куда попадают мертвые, то почему Глен все еще труп?
- Ты меня спрашиваешь? – Марта смотрит на меня, как на идиота.
- Я просто пытаюсь найти логику всего этого.
- Это все из-за него! – Марта в ярости бьет кулаком в грудь мертвого Глена – Это все из-за этого ублюдка с его мафией !
Она продолжает его бить, заходясь в истерике.
- Ну что, ублюдок, где теперь твоя мафия? Ублюдок! Ублюдок! Ублюдок!
Ударяя кулаком в последний раз, Марта внезапно прекращает кричать. Её кулак проваливается сквозь окровавленную майку, которая стремительно меняет цвет с окровавлено-белого на бледно-желтый. Этот цвет очень быстро распространяется по всему телу мертвеца, превращая его в песочную фигуру. Там, куда попадал кулак Марты, теперь небольшая ямка.
Вскоре под мерное покачивание вагона песочный труп Глена теряет формы, постепенно рассыпаясь в размытую фигуру. Вскоре от неё остается только небольшая горка, вроде могилы, а после исчезает и она, растекаясь по вагону равномерным слоем песка.
Марта боится, что труп Глена восстанет из песка в какой-нибудь страшном воплощении. Спиной вперед, отталкиваясь ногами, она отползает к переднему краю вагона. Забавно, но от всего Глена в песок не обращается только газета. Я складываю её в трубочку, засовываю сзади в джинсы и отползаю за Мартой.
В этот момент из джунглей выпрыгивает зверь. Мощными кошачьими лапами он изящно приземляется на песок в трех вагонах позади нас. Он появляется внезапно без предупреждающего рыка, отчего Марта невольно вскрикивает. Насчет породы я не ошибся. Это пятнистый ягуар с золотисто-белой шкурой. Он намного больше тех особей, что живут в гонконгском зоопарке. Он больше самого крупного льва, которого мне приходилось видеть в африканских саванах.
Наши ладони в песке сцепляются вместе. Из оружия у нас лишь заостренные палки. Страх сковывает голос и мы можем лишь обменяться взглядами, которые не нужно расшифровывать. Ягуар прижимает клыкастую морду к песку и грациозно крадется в нашу сторону. Неужели это конец?