Большая тень снижается, пролетев совсем близко от меня, так близко, что я чувствую колебание воздуха от его крыльев.
– Я уже говорил папе, что тебе лучше летать с Хлоей или с мамой! – с досадой говорит Дерек. – Ты еще слишком мал, чтобы таскаться за мной.
– Это я первый увидел его,- отвечает Филипп,-а не ты – такой большой, что не видишь ничего, кроме того, что стоит у тебя под носом и машет рукой, чтобы его заметили.
– Пошел к черту! Я увидел его одновременно с тобой. Мы должны были договориться, кому из нас нападать на него. Вообще-то принято поступать именно так, знаешь ли!
Дерек еще раз пролетает над козой. Маленькая фигурка тем временем улетает, беззвучно крича:
– Дай мне знать, если поймаешь козу!
И Филипп с хохотом уносится прочь. Дерек бросается за младшим братом.
– Стой, черт тебя побери! Не забудь оставить мне мою долю, а не так, как в прошлый раз…
Филипп хохочет, не сбавляя скорости:
– Ну-ка попробуй догнать меня, старина!
Я сижу в своем укрытии и беззвучно смеюсь. Они скрываются из виду. В прошлый мой приезд на Ямайку мне не удалось хорошо узнать Филиппа. Кажется, мальчишка очень вырос с той поры. Генри понравится такой дядюшка. Думаю, он кое-чему сможет научиться у Филиппа.
Коза снова блеет. Что ж, пусть не настоящая добыча, но по крайней мере вернусь домой не с пустыми руками. Я выбираюсь из кустов и иду по тропинке к козе. Животное слишком испугано, чтобы бежать. Коза стоит на месте, дрожит и безостановочно блеет. Я поднимаю голову. Надо мной – ничего, кроме темного неба, облаков, звезд и луны. Как бы мне хотелось, чтобы Хлоя оказалась где-нибудь тут, поблизости. Я вглядываюсь в небо в поисках ее силуэта, вслушиваюсь, не донесется ли до меня какая-нибудь ее мысль, но ловлю лишь обрывки перебранки Филиппа и Дерека.
Если я буду часто прилетать сюда, то непременно как-нибудь ее встречу. Нам с Генри придется найти другое место. Буду охотиться в других частях острова, возможно, на побережье, как дома. И все же мне наверняка не удастся противостоять искушению иногда прилетать в Страну Дыр, несмотря на возможную опасность.
Делаю глубокий вдох и приказываю своему сердцу биться медленнее. Я так разволновался, во-первых, потому, что боялся быть обнаруженным, во-вторых, потому, что услышал, как беззвучно переговариваются мои сородичи.
Хватаю перепуганную дрожащую козу, стараясь не поранить ее, и взлетаю. Я прилечу домой, разбужу Генри и на этот раз разрешу ему убить жертву. Пора ему привыкать. Я вспоминаю о его дяде, Филиппе. Надеюсь, когда Генри достигнет его возраста, он будет таким же хорошим охотником, если не лучше. Но все это – при надлежащем обучении.
10
Оттого что мы теперь на Ямайке, сон мой не спокойнее. Даже наоборот, теперь меня чаще одолевают ночные кошмары и… желание. Помучавшись еще две ночи, я разворачиваю записку Элси и набираю номер телефона ее родителей.
– Хорошо, что вы позвонили. Еще день – и я бы уехала, – говорит она.
– Тогда мне пришлось бы попросить вашу маму подыскать мне другого гида, – отвечаю я.
Мы договариваемся, что встретимся вечером в Доброй Надежде, вскоре после того как Генри ляжет спать. Элси ждет меня на ступеньках. Когда я подъезжаю, она встает мне навстречу и слегка помахивает рукой. В светло-желтом шелковом платье, облегающем ее спортивную фигуру, девушка очень похожа на Элизабет. Разве что глаза карие, рот побольше, нос потолще, чуть покороче ноги. Не могу отказать себе в удовольствии приобнять ее при встрече и коснуться губами ее щеки.
Она слегка отстраняется, дотрагивается до своей щеки, оправляет платье.
– Обычно я так не делаю, – говорит она.
Я киваю:
– Ну да. Я тоже. Хочешь – пойдем куда-нибудь в другое место. А хочешь – можем вообще разойтись по домам.
– Я вовсе не то имела в виду. – Она берет меня за руку. – Просто мне не хочется, чтобы ты думал, будто я всегда напрашиваюсь на свидания.
– Мне бы это и в голову не пришло.
Бар почти пуст. Только пожилой седой ямаец готовит напитки для нескольких белых пар, засидевшихся после десяти. Элси заказывает «Гибсон», я – воду.
– У меня проблемы с алкоголем, – говорю я, зная, что она скорее примет меня за обыкновенного алкоголика, чем заподозрит, что алкоголь просто нарушает координацию всех систем в организмах Людей Крови.
– Понимаю,- кивает она.- Мой последний дружок – сукин сын – никогда не мог отказаться ни от одной рюмки… и ни от одной женщины.
Элси рассказывает мне о своих родителях, о том, как она росла в деревне, расспрашивает меня о моей семье, моих занятиях, о том, почему я до сих пор снова не женился, потом заказывает себе еще «Гибсон», пододвигает свой табурет поближе ко мне, то и дело дотрагиваясь до меня во время разговора.
Я отвечаю на вопросы, рассказываю ей о своей жизни. Иногда даже правду. Кое-что, конечно, и выдумываю. Например, говорю, что я – брокер на бирже. Смотрю на нее, а думаю о Элизабет. Интересно, похожа ли Хлоя на обеих этих женщин.
Элси улыбается, заметив, как я на нее смотрю:
– Я тебе нравлюсь, да?
Я киваю. Она отхлебывает из своего стакана, набирает побольше воздуха и выдыхает его вместе со словами:
– Жаль что здесь нет свободной комнаты. Ты еще и не такое мог бы увидеть.
За стодолларовую бумажку портье находит нам свободную комнату в гостевом коттедже в нескольких дюжинах ярдов от главного здания. Элси допивает свой «Гибсон». Как только мы входим в коттедж, она сразу сбрасывает туфли. Уже у двери нашего номера она обнимает меня за шею и целует в губы.
Прижав Элси к себе, ощущаю ее тепло, вдыхаю запах ее духов. Я чувствую, как в ней растет желание, и знаю, что оно возникнет и у меня, стоит только позволить себе это. Но привкус алкоголя в ее поцелуе слишком настойчиво напоминает мне о том, что она – всего лишь человек. Я не тороплюсь открывать дверь и входить в номер.
– Что-то не так? – шепчет она, прижимаясь ко мне крепче и целуя меня в шею.
Ну как мне объяснить ей, что я ее не хочу, что как бы хороша она ни была в постели, ей никогда не сравниться с нашими женщинами, что секс с ней будет всего лишь временным облегчением, что я уже чувствую себя перед ней виноватым?
– Я ни с кем не спал с тех пор, как умерла моя жена, – признаюсь я, думая в этот момент больше о Хлое, чем о Элизабет.
– Бедняжка!
Она берет ключ из моих рук, сама отпирает дверь, заходит, включает свет. Я медлю в коридоре, потом вхожу вслед за ней, смотрю, как она расстегивает молнию на спине, как платье свободно падает на пол. Нижнего белья Элси не носит. Она стоит передо мной обнаженная. Ее коричневые соски стали твердыми, она часто дышит.
– Иди ко мне, Питер! Пожалуйста, скорее!
Раздетая Элси уже совсем не похожа на Элизабет. Она более худая, груди у нее меньше, и немного отвисают, пупок – выпуклый. Я вздыхаю, в последний раз думаю о Хлое и уступаю просьбам Элси.
Потом я лежу на кровати с открытыми глазами. Рядом, свернувшись калачиком, спит Элси, положив голову мне на плечо, а руку – мне на живот, как будто давая понять, что теперь я принадлежу ей. В животе у меня начинает тихо урчать. Нет, я не причиню вреда этой женщине. Полежу немного, потом высвобожусь и уйду. Конечно, плохо, что, проснувшись утром, она не найдет меня рядом и никогда больше не увидит меня.
Сколько пафоса! Какие мы чувствительные! Просто использовал женщину, чтобы облегчиться. Будь здесь мой отец, он испытал бы отвращение. И был бы прав. Я сам всегда внушаю своему сыну мысль о нашем превосходстве над людьми. «В отличие от большинства людей мы управляем своим телом, а не оно нами», – говорю я. А вот сейчас поступил как один из них.
Я осторожно освобождаю свое плечо от головы Элси, легонько убираю со своего живота ее руку, встаю и одеваюсь. Не знаю, от выпитого алкоголя или от секса, она продолжает крепко спать. Глядя, как она улыбается во сне, я думаю, что по крайней мере хоть на короткое время сделал ее счастливой.