Мы можем вместе принять душ. А потом оденемся, и я познакомлю тебя со своим сыном.
Хлоя встает, смотрит по сторонам, приподнимает брови. Потом она упирается руками в бока и хохочет, глядя мне в глаза.
– Что? – не понимаю я.
– Интересно, во что же я оденусь? – вопрошает она.
Моя рубашка сидит на Хлое как платье-мини – до середины бедра. Босая, в моей желтой пикейной рубашке, перехваченной в талии красным галстуком, Хлоя выглядит девочкой-подростком, нарядившейся в папину одежду. Видно, что под рубашкой ничего нет, кроме нее самой. Вельда бросает на меня осуждающий взгляд, как будто я надругался над бедной девушкой. Я держу Хлою за руку. Другой рукой она приглаживает взлохмаченные волосы и объясняет:
– Это Питер виноват. Если бы он не столкнул меня в бассейн вчера вечером и не загубил мое платье, мне не пришлось бы наряжаться в эту дурацкую рубашку. Придется ему сегодня же купить мне новое платье. А, Питер?
Я молча киваю.
Генри пристально смотрит на Хлою и молчит. Наконец он беззвучно обращается ко мне, тщательно маскируя свои мысли:
– Она как две капли воды похожа на маму.
– Можешь сказать это вслух, сынок.
Глядя в пол, он смущенно бормочет:
– Вы похожи на мою маму.
Хлоя приседает на корточки рядом с ним, дотрагивается до его щеки.
– Она была моей сестрой, Генри. Мы всегда были похожи.
– Вы будете с нами жить?
– Если ты и твой папа примете меня. Ты согласен, Генри?
Он кивает, потом поворачивается ко мне и спрашивает:
– Можно мне пойти поплавать?
Мы с Хлоей оставляем Генри на попечение Грэнни и едем в Уэйкфилд, надеясь там купить для нее одежду, в которой было бы не стыдно отправиться в бухту Монтего, чтобы там уже приобрести по-настоящему хорошие вещи. Хлоя сидит рядом со мной на переднем сиденье «лендровера». Ее рука лежит на моем бедре.
– Я впервые выезжаю за пределы Страны Дыр, – говорит Хлоя, глядя в окно.- Ты же знаешь, какие у меня родители: они только Дереку разрешают выезжать.
Я киваю.
– Они уже знают про нас с тобой. Я сказала маме сегодня утром.
Меня это не удивляет. Мы с Генри не единственные, кто умеет скрытно переговариваться.
– Элизабет тоже сразу все рассказала матери, – говорю я.
– Ну, теперь мама восприняла это по-другому…
Я с интересом смотрю на Хлою:
– И как же?
– Она немного сердится. Она считает, что это было нечестно с твоей стороны – явиться сюда «загодя». Да, кажется, именно так она выразилась.
Я со вздохом спрашиваю:
– Почему бы просто не порадоваться за нас?
– Ты должен понять моих родителей, Питер. Если уж они в чем-то уверены, не так легко разубедить
их. Они считают, что ты не уберег Элизабет. Им кажется, что и со мной ты поступил нечестно.
Да уж, строгие законы. Я качаю головой. От знакомства с Чарльзом и Самантой Блад у меня не осталось теплых воспоминаний. Стоит только подумать о том, что придется опять с ними общаться,- и мне хочется улететь с Ямайки первым же самолетом.
– Что ж, прекрасно, – отвечаю я. – Надеюсь, это избавит нас от празднования…
– Уже намечен грандиозный пир, – смеется Хлоя. – Мама велела тебе прибыть в Яму Моргана через два дня. Они вовсе не испытывают к тебе ненависти, Питер. Они всего лишь сердятся. Мама говорит, что она ждет не дождется, когда сможет увидеть Генри. Она будет еще больше рада, когда я скажу ей, что у нас с тобой будет дочь.
Я поворачиваюсь к Хлое. Она с улыбкой поглаживает себя по животу:
– Ты хорошо делаешь свое дело, Питер.
Весь день мы ходим по магазинам в бухте Монтего. Хлоя покупает шорты, блузки, джинсы, топы, бюстгальтеры, нижнее белье, туфли, брюки.
– У меня впервые есть возможность выбрать то, что мне нравится, – радуется она. – Обычно мама просто говорила Дереку, что привезти.
Хлоя демонстрирует мне каждый новый наряд. Напоследок она покупает белое легкое платьице и пару босоножек, в которых и проводит остаток дня. Но книжный магазин «Гелвейз букс» интересует ее едва ли не больше, чем магазины одежды. Она копается в книгах около часа, и мне приходится поторопить ее с выбором, чтобы успеть вернуться в Бартлет-Хаус до темноты.
После ужина мы берем Генри полетать с нами. Я веду их с Хлоей к Виндзору, к Долине Пикников, до Кларкстауна и обратно. Потом Генри капризничает, не желая ложиться спать, и Хлоя сидит с ним, читает ему книжку доктора Сьюза, которую приобрела сегодня в книжном магазине.
После этого мы с Хлоей снова летаем, охотимся, едим вместе.
– Завтра мне придется отправиться домой, Питер, – говорит она мне.
– Почему ты не можешь пока остаться с нами? А потом мы все вместе прилетим в Яму Моргана.
– Потому что надо следовать традициям. Мы ведь не хотим разозлить моих родителей еще больше. Всего лишь несколько дней – а потом мы сможем отправиться к тебе. Дерек приедет за тобой послезавтра.
Я вспоминаю долгий путь, который я проделал с Дереком пять лет назад, и не могу сдержать стона.
– А почему мне нельзя просто приехать одному?
– Ты один не найдешь. Я сама не уверена, что нашла бы наш дом. Я знаю, что Дерек – зануда. Но, честное слово, не так уж он и плох.
– Особенно если тебе не приходится проводить с ним целый день в машине. Сама бы попробовала!
– Ни за что!
Хлоя вдруг взлетает. Я взлетаю следом, преследую ее, перелетая из долины в долину. Любимая все время ускользает от меня. Отчаянно взмахивая крыльями, мне удается оказаться в нескольких дюймах от ее хвоста, и… неожиданно она выпускает порцию своего запаха.
Меня обволакивает облако корицы и мускуса.
– Опять! – мысленно кричу я, вдыхая аромат.
Хлоя замедляет свой полет, ложится на крыло,
потом переворачивается в воздухе на спину, показывая мне себя.
– Так лучше? – спрашивает она, подлетая под
меня так, чтобы мне легче было войти в нее.
– Гораздо,- отвечаю я, соединяясь с ней, и ночную тишину оглашает наш могучий рев.
17
Мы с Генри просыпаемся рано, задолго до приезда Дерека, и ждем его на крыльце Бартлет-Хауса. Генри томится, виснет на мне, донимает меня вопросами, и наконец, увидев Грэнни, который направляется к конюшням, спрашивает:
– Можно, папа?
Я отпускаю его. Мне уже изрядно надоедает сидеть на жестких ступеньках Бартлет-Хауса к тому времени, как Дерек подкатывает к фасаду в своем «лендровере». Генри и Грэнни выходят из конюшни посмотреть, кто приехал.
– Привет! – кричит Грэнни.
Дерек не отвечает на приветствие. Он потягивается, оглядывает дом, конюшни, коттеджи и направляется ко мне. Он, как и в прошлый раз, выглядит так, как будто собрался поиграть в теннис. Контраст его бледной кожи, светлых волос, розовых щек с темной кожей и волосами Хлои и Элизабет еще раз убеждает меня в том, что у женщин в этой семье вкус лучше. Вид у Дерека слегка помятый, и, хотя он крупнее и, возможно, физически сильнее меня, выгляжу я определенно лучше. Он подает мне руку, слишком сильно сжимает ее и улыбается одной из своих ничего не выражающих улыбок:
– Недурно тут у тебя, старина! Совсем недурно.
– Рад, что тебе нравится, – отвечаю я и делаю Генри знак подойти познакомиться.
Едва взглянув на мальчика, Дерек снова переводит взгляд на меня:
– Поехали. Ты знаешь маму. Она месяц будет на меня дуться, если мы опоздаем.
По моей просьбе Дерек открывает багажник. Я кладу туда два чемодана, а между ними пристраиваю деревянный ящик. Дерек не спускает с него глаз.
– Золото?
Я молча киваю, он смеется:
– Теперь-то ты ученый. Знаешь путь к сердцу моего папаши, если, конечно, у этого старого скряги есть сердце.
Дерек продолжает болтать, пока мы усаживаемся в «лендровер». Я засовываю руку в карман брюк – проверить, на месте ли мой подарок Хлое – серьги к медальону. Наш водитель разглагольствует, одной рукой ведя машину, другой жестикулируя. Генри устроился на заднем сиденье, смотрит в окно и не обращает на болтовню Дерека ни малейшего внимания. Жаль, что у меня так не получится.