Остаток дня я провожу, собирая листья и ветки, маскируя джип так, чтобы его нельзя было заметить с дороги. С наступлением ночи сажусь за руль. Все тело у меня болит, в животе урчит, глаза слипаются.
– Хлоя! – зову я.
– Да?
– Как ты узнаешь, что твой отец уехал?
– Я услышу.
– Пожалуйста, сразу дай мне знать. Сейчас я должен отдохнуть.
– Хорошо.
– Хлоя, завтра мы будем вместе.
– Как бы мне этого хотелось, Питер!
– Больше я никому не позволю разлучить нас.
– Спи, Питер. Я жду тебя.
21
Всю ночь на меня льет дождь и донимают насекомые. И все же я просыпаюсь лишь на какие-то мгновения, а потом снова засыпаю. Только зов Хлои спустя несколько часов после рассвета полностью пробуждает меня от дремоты:
– Вставай, Питер! Отец уже выехал.
Я резко выпрямляюсь на сиденье, включаю зажигание, разогреваю мотор.
– Значит, он будет здесь через несколько минут, – говорю я.
Смех Хлои заполняет собою все мое сознание. Я улыбаюсь. Давно мне не приходилось слышать, чтобы она так весело смеялась. Все радостное и счастливое для нас осталось там, в прошлом, до этого проклятого свадебного пира.
– Ты просто никогда не видел папу за рулем, – говорит она. – Он окажется там гораздо позже, чем ты думаешь.
Проходят пятнадцать минут, потом полчаса, прежде чем до меня доносится низкое урчание мотора «лендровера». Я привстаю, опираюсь на ветровое стекло и убираю несколько веток, чтобы обеспечить себе обзор. Потом снова сажусь за руль, завожу джип и жду Чарльза Блада.
Наконец показывается «лендровер». Чарльз Блад сидит, вцепившись в руль так, как это делают старики. Он напряженно смотрит вперед, то и дело опасливо поглядывая в боковые окна.
Я дожидаюсь момента, когда машина оказывается прямо напротив меня, до отказа выжимаю педаль газа. Джип делает рывок вперед и врезается «лендроверу» в бок. На дверце вмятина, стекло разбито вдребезги. Вдруг – р-раз! – и в «лендровере» надувается аварийная воздушная подушка. К моему удивлению, машина Блада сдвигается к пропасти всего лишь на фут.
Оглушенный столкновением, прижатый к своему сиденью подушкой, Чарльз с трудом поворачивает голову и замечает меня.
– ТЫ! – мысленно цедит он.- СЧИТАЙ, ЧТО ТЫ МЕРТВЕЦ!
Моя нога все еще на педали газа. Все четыре колеса крутятся как ненормальные. «Лендровер» подвигается еще на несколько дюймов к краю. Я стискиваю зубы, покрепче вцепляюсь в руль и… жму на газ.
Мой джип окутывает облако пыли. «Лендровер» подползает к обрыву еще на несколько дюймов, потом на фут.
Чарльз наконец понимает, что ему грозит.
– Черт тебя побери! – орет он и сам жмет на газ, но слишком поздно. Его машина хочет рвануться вперед уже тогда, когда ее передние колеса почти висят над пропастью. Они крутятся в воздухе. Я снимаю ногу с педали и спокойно наблюдаю за «лендровером», который, как в замедленной съемке, соскальзывает в пропасть. Он задевает за какой-то куст у самого края, замирает на секунду, боковые колеса уже висят в воздухе, и видно днище автомобиля.
– Довольно! – беззвучно вопит Чарльз Блад. – Ты победил, черт с тобой! Помоги мне выбраться!
– И что дальше? – интересуюсь я.
Руки Чарльза судорожно хватаются за дверцу. Показывается его голова. Он пытается вылезти в окно.
– А дальше… я разорву тебя на куски!
Моя нога вновь выжимает педаль акселератора. Джип делает рывок, бьет «лендровер» в брюхо. Я резко торможу, а «лендровер», кувыркаясь в воздухе, летит на дно с Бладом внутри. Я вылезаю из джипа и бросаюсь к обрыву. «Лендровер» падает, задевая деревья, бьется о камни и, наконец, ударяется об острые белые осколки скал, торчащие на дне. Теперь машина дном вверх насажена на самый большой из них. Ее колеса продолжают крутиться в воздухе.
Я надеялся, что будет взрыв и много огня, как в боевиках. Тогда бы все было кончено. А теперь этот подлец не погибнет, а всего лишь отделается ранениями. Впрочем, Хлоя так и хотела.
Словно в подтверждение моих подозрений, до меня доносятся мысли Чарльза:
– Саманта! Ты мне нужна. Я застрял в этой чертовой машине!
– Что? Что случилось?
– Черт возьми, женщина, подробности – потом!
А сейчас у меня все кости переломаны. Мне нужна твоя помощь. Я в яме, за поворотом.
– Как ты там оказался?
– Все этот проклятый Питер! Давай быстрее!
Саманта Блад, в своем настоящем обличье, появляется в воздухе, как раз когда я въезжаю в долину. Она видит меня и описывает круг над моей машиной.
– Пока вы будете драться со мной, ваш муж умрет, – предупреждаю я. – Лучше поспешите ему на помощь. У меня нет желания убить вас.
– Если, вернувшись, мы еще застанем тебя и мою дочь, то нападем на вас, – злобно шипит Саманта.
Чарльз сильно пострадал. Он долго будет очень слаб. Ему сейчас потребуются отдых, усиленное питание и покой.
– Если вы с Чарльзом попробуете сразиться со мной и Хлоей прямо сейчас, вы оба погибнете. Хотите, чтобы вас убила собственная дочь? – спрашиваю я.
Она улетает, оставив мой вопрос без ответа.
– Питер? Ты уже близко? – мысленно спрашивает Хлоя.
– Да. Ты готова?
– Готова ли я? Да я дождаться не могу, когда выберусь из этой проклятой комнаты! Свои вещи я собрала еще утром, как только отец выехал из дому. Надо только открыть дверь, быстро найти несколько сумок, чтобы все это сложить, и можно ехать.
Я подъезжаю к дому, резко торможу и сразу выскакиваю из машины. Достаю из багажника джипа железный ломик, через две ступеньки взбегаю на крыльцо и бегу к комнате Хлои. Дверь закрыта на массивный железный засов. Сверху еще навешен старый ржавый замок. Заперто на совесть! Хороши родители! Я размахиваюсь и изо всех сил ударяю ломиком по замку. Летят искры, эхо удара разносится по всему дому. Но замок выдерживает.
– Питер, надо сходить за ключом. Я догадываюсь, где мама хранит его, – говорит Хлоя.
– Так быстрее, – беззвучно отвечаю я, еще раз занося ломик над головой. Ломик опускается снова и снова. Но замок держится!
За дверью смеется Хлоя.
– Глупенький, – нежно думает она. – Все будет проще, если дойти до комнаты моих родителей и заглянуть в верхний ящик сто…
– Обойдусь! – кричу я и размахиваюсь еще раз.
На этот раз удар так силен, что у меня немеют руки.
Засов разлетается на куски, замок беспомощно болтается. Я врываюсь в комнату.
Моя невеста ждет меня в человеческом обличье. Она сидит на краешке кровати, от волнения сцепив руки, и прижав их к груди. Поза обожания.
– Ты – мой герой! – говорит Хлоя полушутя – полусерьезно.
Я хмурюсь в ответ на ее поддразнивание:
– Кажется, дверь открыта, не так ли?
Хлоя кивает.
– Но с ключом было бы гораздо меньше возни,- говорит она с улыбкой. Она встает, подходит и обнимает меня. – А ты, оказывается, очень упрямый.
Но… – Она целует меня. – Зато все было очень красиво и романтично.
Я тоже обнимаю ее и целую, заново открывая для себя мягкость ее губ. Хочется держать ее в объятиях долго-долго, но мне слишком хорошо известно, что очень скоро вернутся Чарльз и Саманта Блад.
– Нам надо бежать, – говорю я.
Хлоя кивает, но не двигается с места. Она с улыбкой смотрит мне в глаза. Я качаю головой:
– Нам надо поскорее отсюда убираться.
Она все не сводит с меня глаз:
– Я так рада, что ты здесь!
– Я тоже. – Я замечаю ее одежду, аккуратно
сложенную на кровати. – Где бы нам раздобыть чемоданы?
– Ты меня не понял. Мне кажется, я действительно влюбилась в тебя. Я не была уверена, что смогу испытать это.
– Хлоя, я очень рад, – со вздохом отвечаю я. – Я тоже тебя люблю, но нам пора. А что Филипп?
– Это его дом. Он не хочет уезжать отсюда.
Я пожимаю плечами.
– Что ж… Но уж нам-то определенно пора.
Хлоя делает знак следовать за ней и ведет меня в комнату своей матери. Она некоторое время роется в шкафу. Я жду, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Наконец она вытаскивает два кожаных чемодана и отдает их мне. Шаловливо улыбаясь, она говорит: