– Ведь ваш отец предупреждал, вас, что будут вопросы, на которые нельзя получить ответы. Мне просто нужно, чтобы вы нас там встретили.
– Конечно. Как скажете. Это очень странно, но… я встречу, – говорит Клаудиа. – А что потом?
– А потом мы кое-кого навестим.
На мою просьбу развернуться и ехать обратно Хлоя холодно интересуется:
– Зачем? Тебе твоя подруга велела?
Я бросаю на нее раздраженный взгляд. Ревность в небольших дозах придает отношениям остроту и вызывает умиление, но, по-моему, с меня достаточно.
– Почему из всех женщин ты выбрала именно эту, чтобы приревновать меня?
Моя невеста недовольно пожимает плечами:
– Мне не нравится, что ты строишь с ней планы, не обсуждая их со мной. Только не говори мне,
что ты никогда не спал ни с одной из них! Дерек хвастался, что у него их было не меньше сотни.
– Во-первых, я не Дерек, – говорю я. – После Элизабет это было только один раз, и я сожалею о нем. И уж конечно, это была не Клаудиа. А сейчас нам надо ехать обратно в Очо-Риос, потому что оттуда скоро отойдет судно, на которое мы должны успеть.
– Но как мы сядем на него? У нас же нет документов.
Я объясняю ей свой план.
24
Королева Карибов» стоит в конце длинного узкого пирса в бухте Очо-Риос. Белая, с шестью палубами над ватерлинией, она больше похожа не на корабль, а на плавучий свадебный торт.
По пирсу прогуливаются туристы: некоторые направляются на корабль, другие – наоборот, выбегают на берег, чтобы сделать последние покупки. На многих свободные футболки с изображением большого синего трезубца, знака, украшающего все три трубы лайнера.
– Вот на этом и поплывем домой, – говорю я.
Мы едем вдоль порта, я смотрю по сторонам в поисках подходящей пары. Но в основном все держатся группами, многие нанимают гидов.
Ближе к центру поток туристов редеет. Миновав башню с часами в центре города, подъехав к рынку, я наконец вижу тех, кто нам нужен. Оба, мужчина и женщина, в майках с трезубцем. В руках у них по тяжеленной сумке. Они препираются с шофером такси. Кажется, им по тридцать с хвостиком. Женщина даже привлекательна в своем роде – этакая красотка в стиле «кантри». Мужчина – ниже меня ростом, лысеющий, но пока держится в форме.
Такси уезжает, и они угрюмо пускаются в долгий путь к порту. Я делаю Хлое знак притормозить около них, опускаю стекло и говорю:
– Вас подвезти?
Они останавливаются, мужчина заглядывает в окно нашего «лендровера» и спрашивает:
– Вы американцы?
Я лаконично отвечаю:
– Майами.
– Правда? Вы нас не разыгрываете? А мы… мы с Марсией – из Боки. Барри и Марсия Либман.
– Честное слово, лучше бы мы не уезжали из дому! – жалуется женщина. – Я не понимаю этих людей! Представляете, шофер такси хотел содрать с нас дополнительно за то, что включит кондиционер! Уф! Право, не думаю, что мы слишком избалованы… – Она тоже заглядывает в салон, улыбается Хлое. – Просто мы не считаем, что отпуск на до проводить в испарине. Вы ведь меня понимаете, правда, дорогая? В конце концов, если бы нам с Барри захотелось попотеть, мы бы просто отключили кондиционеры дома, и все.
– Нам еще кое-куда надо заехать, а потом, если вы ничего не имеете против, с удовольствием довезем вас до вашего лайнера, – говорю я.
– Отлично! – соглашается Барри, и парочка устраивается у нас на заднем сиденье.
– Слава богу! Кондиционер! – восклицает Марсия, расставляя свои авоськи на полу, в ногах. Хлоя ведет машину за город.
– Я говорила Барри: если ты хочешь солнца, останемся дома и запишемся в пляжный клуб. По крайней мере у нас дома под ногами твердая земля. Говорят, на судне предусмотрены какие-то устройства против качки, но, честно говоря, я не верю, что они когда-нибудь используют их. Прошлой ночью так качало, что я чуть с ума не сошла.
– Марсия,- миролюбиво замечает Барри,- это ты хотела поехать.
– Я – только из-за бесплатной кормежки… А теперь у меня и аппетита нет,- сетует она.- Барри рисует им карты…
– Одно из преимуществ работы картографа – бесплатный круиз, – поясняет муж.
– В следующий раз пусть лучше дадут деньгами! – решает Марсия.
Хлоя кладет правую руку мне на бедро и мысленно спрашивает:
– Долго еще нам терпеть этих людей у себя в машине?
Я только улыбаюсь в ответ.
Мы выезжаем из города. Марсия и Барри трещат без умолку, даже не удосужившись спросить, как нас зовут.
– Представляете, как только мы отплыли из Майами, у меня началась морская болезнь. Мы всю дорогу не выходили из каюты. Я даже не знаю, который наш стол за обедом,- сообщает нам Марсия.
– Ладно, Марсия, теперь тебе уже гораздо лучше, – увещевает Барри.
– Вон на той тропинке, – беззвучно предлагает мне Хлоя.
Я смотрю вперед и вижу справа хижину, у которой торчат трое полуголых ребятишек, а за ней – поворот на узкую, грязную тропку.
– Сворачивай, – соглашаюсь я.
– Ты только посмотри! – ужасается Марсия. – И как эти люди могут жить в таких условиях?
На самодельном указателе написано: «Белая река». Стрелка указывает на нашу тропку.
– Мы уже почти приехали, – громко говорит Хлоя.
За «лендровером» стелется облачко серой пыли.
Марсия и Барри жалуются на дорогу и на запустение вокруг. Ни я, ни Хлоя рта не раскрываем, пока не добираемся до берега речки. Моя невеста останавливает машину и выключает зажигание.
– Приехали,-говорит она и выходит из машины.
Марсия и Барри удивленно оглядываются.
– Куда приехали? – спрашивает Барри.
Я тоже выхожу.
– Пожалуй, снаружи вам будет прохладней,- говорю я.
Муж и жена медленно выбираются из «лендровера».
– Куда, куда! На кудыкину гору, – как-то не уверенно шутит Марсия.
Хлоя сочувственно улыбается ей, подходит поближе, молниеносно меняет форму своего пальца и перерезает горло Марсии одним движением. Потом она хватает женщину за волосы и удерживает ее так, чтобы кровь не залила одежду.
– Нет! – кричит Барри.
Но прежде, чем он успевает двинуться с места, я хватаю его за шею и душу. После того как тело мужчины безвольно повисает у меня на руках, кладу его на землю и раздеваю. Хлоя проделывает то же самое с Марсией.
Аккуратно сложив их одежду, мы с Хлоей раздеваемся сами.
– Я первая, – хихикает Хлоя и, внимательно глядя на лежащую перед ней обнаженную женщину, начинает меняться. Передо мной появляется вторая Марсия. Бедра Хлои становятся шире, икры – толще, волосы – длиннее и темнее. Я тоже меняюсь до такой степени, что лучший друг Барри теперь не отличил бы его от меня.
Оглядев меня с ног до головы, Хлоя одобрительно кивает.
– Похож.
Я внимательно разглядываю ее:
– Ты тоже отлично справилась.
Моя невеста печально качает головой:
– Взгляни на ее лицо. Мне жаль ее. Не понимаю, как это можно так краситься. Боюсь, что я да
же не знаю, как это делается.
– Все в порядке, – успокаиваю я.
– Они были такие нелепые.
– Да уж, – беззвучно соглашаюсь я и вспоминаю, как давно ел в последний раз. – Но в пищу они вполне годятся.
Наша каюта оказывается больше супружеской спальни в большинстве домов. Как только мы входим, Хлоя сбрасывает с себя туфли и бросается на широченную кровать. Она указывает на кладовку:
– Хорошо бы, у нее нашлись какие-нибудь кроссовки или туфли на низком каблуке. Иначе мне придется остаток времени проходить босиком.
Я улыбаюсь:
– На здоровье. Нам даже не обязательно выходить из каюты до Западного рифа. Океаном можно любоваться прямо отсюда.
Прозрачная стеклянная дверь открывается на наш собственный маленький балкончик.
– Не-а! – трясет головой Хлоя. – Так просто ты не отделаешься. Разве на этих лайнерах нет каких-нибудь вечерних развлечений?
– О да, сколько угодно! И еще – карты…
– А танцы и кино?
Я обреченно киваю.
Мы возвращаемся к себе только в три часа ночи, проиграв четыре тысячи долларов в блэкджек, насладившись сокращенной версией кордебалета на очень маленькой сцене, прослушав несколько шуток местного юмориста, заставивших большую часть публики заходиться от хохота, а мою невесту краснеть от смущения и вдоволь натанцевавшись.