Тьфу! Как муха, право слово.
Ну почему всякая гадость притягивает сильнее милого и доброго?
Мне не хватало воздуха, и я, поднявшись, на дрожащих ногах подошла к окну. Бесшумно открыть его не получилось, и на противовзломный скрип рамы дверь в комнату, наконец, распахнулась, в неё пылая очами, влетел мой верный Цербер:
– Где он?! Я тебя спрашиваю, где он!
Я, морщась от шума, кивнула на раскрытое окно и присела на подоконник.
– Я всё твоему дяде расскажу! Он тебя под замок посадит!
– Рассказывайте, – разрешила я и потянулась слухом к далёкой загородной птичке. У неё было хорошо и тихо, а сама она издавала мелодичные трели, в отличие от квартирохозяйки.
Может, кстати, это и выход, – мысль всё же зацепилась за её слова. Порченый товар драконам не годится. Главный элемент «трепетного цветочка» – невинность. Интересно, Реми поможет мне с нею расстаться? И как моя метка на это отреагирует?
Кажется, негативно – запястье уже начало чесаться.
Забравшись на подоконник с ногами, я уставилась на первую луну. Морфей поднялся уже высоко, скоро на его след встанет вторая луна, Аврора. Она настигает первый спутник Земли. Медленно, но неумолимо, пять сантиметров за год. Говорят, когда Морфей и Аврора встретятся, Земле придёт крышка.
– Интересно, а кому придёт крышка при моей встрече с драконом?
Фоновый шум так резко утих, что я вернулась в реальность, посмотрела на нервно блестящие глаза Цербера. Поняла, что мой риторический вопрос прозвучал для неё угрозой. Похоже, она решила, что у меня тут дракон был.
Я истерически расхохоталась, а квартирохозяйка, рявкнув: – «Вот дура малолетняя!» – покинула мою комнату, грохнула дверью и вскоре захрустела постелью за стенкой. Причём хрустела так, словно не легла на кровать, а действительно её ела.
Я осталась сидеть на окне, тихонечко мечтая сдохнуть. Под закрытыми веками то и дело вспыхивали жёлтые круги, пока я всё-таки не задремала.
Проснулась. Шея ныла от неудобной позы. Над соседской крышей показалась Аврора. Вечно бегущая за Морфеем. Я что теперь, буду как она, бегать за Корвином?
Держите меня Крылатые, если это так.
Нужно срочно что-то с этим делать. Нужно избавляться от этой мании, пока я ещё способна думать головой. И бежать на Архипелаг. Реми обещал помочь.
Вот лучше о Реми подумать, да.
Хороший и замечательный. Красивый. Всегда неунывающий. Всегда рядом со мной.
Вспомнила, как мы играли в мяч, бегали на рыбалку, ловили пауков на воск… сотни безобидных и не очень проделок. Но стоило представить себе поцелуй с Реми, и видение таяло, казалось странным, неуместным, глупым.
Я слишком привыкла к другу Реми, и не видела в нём Реми-мужчину, которого хочется обнимать целовать. Видеть обнажённым.
О! Вспомнила! Мои детские грёзы!
Объятия в сумраке, горячий шёпот в ухо до мурашек и голая красивая спина под моими руками.
Картинка встала перед глазами, а в груди начал теплиться огонёк той старой детской любви…
И тут же умер, выжженный болью в левом запястье.
Я дёрнулась, пошатнулась на узком подоконнике и полетела вниз, не зная, что хуже: жить с этой вечной болью, или свернуть себе шею, вывалившись из окна.
Решить не успела, удар о землю и милосердная тьма настали раньше.
ГЛАВА 7. А поутру она проснулась*
* отсылка к фильму «А поутру они проснулись», где несколько героев просыпаются в вытрезвителе, и пытаются вспомнить прошлый день.
В стену стучали, и этот звук отдавался болью в висках.
– Па-а-адъём! Вставай, дурында! Академия плачет!.. Вставай, а не то встану я – и купаться тебе в ледяной воде-е!
– Встала уже! – прохрипела я и для верности стукнула в ответ.
Продрав глаза и щурясь на свет из окна, я обвела взглядом комнату, обнаружила настенные часы на противоположной стене в пёстрых обоях. Шесть утра! Рань несусветная, а мне ещё и снилась всю ночь какая-то муть.
Ночевала я здесь впервые, и к комнате привыкнуть не успела. Вчера утром дядя доставил меня в столицу прямо из Синегоры, подыскав жильё заранее. Я заскочила в комнату, бросила чемодан с вещами на кровать, а рюкзак с книгами под неё. Туалетная комната была общей с хозяйкой, и стоило поторопиться, чтобы успеть принять душ – прошедшую ночь отчего-то хотелось с себя смыть.
Открыв дверцу небольшого двухсекционного шкафа из крашеного белым дерева, я обнаружила, что чемодан мой разобрали, одежду развесили, полотенца и бельё разложили по полочкам.