— Он выбивает шпагу из рук противника? — спросил Арлиан и взмахнул мечеломом. — Вот так?
Ворон весело расхохотался.
— Самое трудное поймать оружие неприятеля!
Арлиан сразу понял, что пользоваться мечеломом непросто, но Ворон настоятельно советовал его купить, и Арлиан не стал спорить.
Они вернулись в комнату Ворона, душную каморку над пекарней, где царил полумрак.
— Мы с тобой неплохо провели сегодняшний день, — заявил Ворон, открывая дверь на верхней площадке лестницы. — По крайней мере у тебя появилось приличное снаряжение, хотя ты не имеешь ни малейшего представления о том, как с ним принято обращаться. Завтра я покажу тебе основные движения, а потом посмотрим объявления. Может быть, какой-нибудь караван набирает людей.
— Спасибо, — проговорил Арлиан. — Ты очень мне помог.
Ворон посмотрел на него и закрыл дверь поплотнее.
— Точно, — проворчал он. — Только вот мне непонятно, с какой это радости я стал таким добрым.
Арлиан собрался что-то сказать, но потом передумал, поперхнувшись собственными словами.
— Полагаю, милорд, тебе следует рассказать о себе, — заявил Ворон. — И начнем мы с моего подозрения о том, что ты обладаешь магическим даром, которым пользуешься для достижения собственных целей.
— Что? — У Арлиана от изумления отвисла челюсть.
Он предполагал, что Ворон станет задавать ему вопросы, но не такие же! Он не видел никакого волшебства с тех самых пор, как попал в рудник, и успел забыть, что на свете существует магия.
— Ну, не станешь же ты отрицать, что с тобой происходят не совсем обычные вещи, — пояснил Ворон. — Тебе исключительно повезло, когда ты спасался бегством из «Дома плотских утех», — не сомневаюсь, что городская стража допросила лорда Ланейра и ни на секунду не усомнилась в том, что он именно тот, за кого себя выдает.
— Они искали совсем другого человека, — проговорил Арлиан. — Одна женщина объяснила мне, что люди видят то, что ожидают увидеть. — У него перехватило горло, когда он вспомнил Розу, такой, какой видел ее в последний раз, с перерезанным горлом на собственной постели. — Вот почему я постарался сделать все, чтобы выглядеть не так, как они ожидали, — продолжал он. — Стража искала бродягу, а не молодого лорда, которому нужно остановиться где-то на ночь.
— Неплохо придумано…
— Ты же меня раскусил, причем довольно быстро, — перебил его Арлиан, который вдруг забеспокоился.
— Раскусил. Если бы меня было легко обвести вокруг пальца, я бы уже давно гнил в могиле. Но, с другой стороны, приятель, мы с тобой сидим у меня в комнате, в Мэнфорте, в то время как я должен находиться в двадцати милях отсюда, с караваном, направляющимся в Лоригол. Почему?
— Ты думаешь, я тебя околдовал? — не в силах скрыть изумление, спросил Арлиан.
— Такая мысль приходила мне в голову — причем значительно позже, чем ей следовало туда попасть.
— Мне ничего не известно про колдовство и чары, — заявил Арлиан.
— Загадка, да и только.
— Может быть, мне просто везет, — попытался объяснить происходящее Арлиан. — И Судьба наконец решила проявить ко мне благосклонность.
— Может быть, — не стал спорить Ворон. — Однако я склонен думать, что здесь нечто иное. В твоих глазах, в тебе самом, в том, как ты держишься, присутствует какое-то удивительное обаяние, которому невозможно противостоять. Я склонен думать, что оно скорее всего искусственного, а не естественного происхождения.
— Даже если и так, я здесь ни при чем.
Ворон кивнул и задумчиво на него уставился.
— Знаешь, — проговорил он наконец, — мне кажется, я уже видел что-то похожее. У некоторых представителей аристократии. Они держатся так, словно рождены повелевать остальными. Тебе очень трудно отказать или усомниться в том, что ты говоришь.
— Перестань. Все это ненастоящее, — фыркнув, заявил Арлиан. — И приобретено совсем недавно.
— Но я вижу в тебе качества, о которых говорю, — продолжал Ворон. — Никто не усомнится в твоем благородном происхождении. В тебе чувствуется сила, властность, если хочешь. Когда речь идет о лорде или отважном воине, говорят, что у него сердце дракона. Такие люди становятся великими правителями или вождями.
— Сердце дракона?
Арлиана вдруг затошнило, потому что он вспомнил, как лежал на полу в подвале, прижатый к земле телом умирающего деда, а кровь старика и яд дракона стекали ему в горло. Ему даже показалось, что он снова почувствовал отвратительный вкус мерзкого зелья…
Неужели в этом все дело?
— Я родился в самой обычной семье, — проговорил он. — Мои родные жили в деревне и были торговцами и ремесленниками.
— Правда?
— Они все погибли, — продолжал Арлиан. — А меня продали в рабство.
— Однако тебя не отличишь от настоящего лорда.
— Мне объяснили, что нужно делать, чтобы все думали, будто я благородного происхождения, — признался он. — Женщины. Кое-кто из них умер. А остальных увезли.
Он подумал о Конфетке, которую в последний раз видел в экипаже лорда Дракона, и о том, что не знает, где ее искать. Может быть, она в Мэнфорте? Где-нибудь совсем рядом. Суждено ли ему увидеть ее еще раз? Нужно ее найти — только вот как? Нельзя же просто отправиться бродить по городу и спрашивать прохожих.
— Ну, если так, они неплохо потрудились, — заметил Ворон. — Думаю, дело не только в этом. А почему они вообще согласились тебя прятать?
— Каприз, — пожав плечами, ответил Арлиан.
— Ты сказал, что тебя продали в рабство. Как же ты оказался на свободе? Наверняка кто-то помог.
— Я спас жизнь надсмотрщику, — пояснил Арлиан.
— И в благодарность он тебя освободил?
— Именно.
— Мой собственный опыт утверждает, что благодарность встречается только в детских сказках, в реальной жизни ее не бывает.
Арлиан нахмурился и промолчал.
— Мне представляется, что в тебе есть нечто, заставляющее людей тебе помогать, — подытожил Ворон. — Ты говоришь, что колдовство тут ни при чем. Хорошо, я поверю. Дело в благородной внешности, сердце дракона или участи Судьбы — но это реальность.
Арлиан вспомнил вкус крови деда.
— Может быть, и так, — не стал спорить он. — Я тут совершенно ни при чем, но если таинственная сила помогает мне в выполнении моего предначертания, что же, я не стану ей мешать.
— Значит, ты считаешь, что у тебя есть в жизни особое предначертание? — спросил Ворон.
Арлиан посмотрел на него, ожидая увидеть язвительную усмешку, но обнаружил лишь задумчивое выражение.
— Да, — ответил он. — Точнее, я дал себе клятву, которую намерен исполнить, даже если на это уйдет вся моя жизнь.
— Какую?
— Уничтожить драконов, которые сожгли мой дом, отомстить тем, кто виновен в моих страданиях и боли тех, кто мне помогал, — ответил Арлиан.
Ворон молча разглядывал его несколько мгновений, а потом проговорил:
— Драконы.
— Да, — с вызовом в голосе заявил Арлиан.
Он знал, что его клятва звучит глупо, словно возмущенные вопли обиженного ребенка — до сих пор еще никому не удалось прикончить дракона. Однако он намеревался сдержать слово.
— Твой родной дом уничтожили драконы?
— Три дракона, — уточнил Арлиан. — Я их видел.
— Ты говоришь на нашем языке так, будто здесь родился, и слишком молод, чтобы быть из Старна, что в Сандаловых Горах, — задумчиво сказал Ворон. — Значит, ты имеешь в виду Обсидиан, в Курящихся Горах.
— Да, — подтвердил Арлиан и с трудом сглотнул; слышать название родной деревни после стольких лет было странно.
— Вся твоя семья погибла?
— Родители, брат и дедушка, — ответил Арлиан.
— А ты? Где ты был во время нападения?
— Там же. Я спрятался в подвале. Меня нашли мародеры и продали в рудник в Глубоком Шурфе.