Он растянулся на каменном полу, дед лежал на нем; затылок деда давил Арлиану на правый глаз, мешая понять, что же произошло. Левым глазом он разглядел, что далеко наверху горит потолок, тут и там расцвеченный похожими на молнии огненными трещинами. Та часть, что осталась нетронутой, выделялась черными пятнами между яркими полосами пламени. Дым, приглушив свет, заполнил почти весь лестничный проем. Куски потолка мгновенно прогорали и с грохотом падали на пол. Арлиан видел левую часть лица деда, но находился так близко, что не мог хорошенько сосредоточиться.
Дед сильно придавил мальчика своим весом, да и дым становился все гуще… Арлиану никак не удавалось сделать вдох, чтобы что-нибудь сказать — впрочем, дед тоже молчал.
Но даже если бы Арлиан и мог говорить, он сомневался, что его слова были бы услышаны. Над горящей кладовкой и всей деревней разразился оглушительный хаос, не смолкающий грохот диких, не имеющих названия и определения звуков — рев пламени и ветра, стоны ужаса.
Дед не шевелился, не пытался подняться, не двигал ни ногами, ни руками. Он лежал совершенно неподвижно. Арлиан подумал, что он скорее всего умер. С другой стороны, смазанное, непонятное пятно, которое ему не удавалось как следует рассмотреть, не казалось мертвым — Арлиан видел какое-то движение, словно дед моргал или дергался.
Но тут ему удалось приглядеться повнимательнее, и он понял, что двигается не лицо деда, а то, что у него на лице — что-то жидкое, мутное, дымящееся…
Арлиан попытался закричать, но не мог набрать в легкие воздуха. Он испустил приглушенный стон и попробовал высвободить левую руку — правая была придавлена телом деда.
Красная и серая жидкость бурлили там, где совсем недавно был левый глаз деда; резкий, незнакомый запах коснулся ноздрей Арлиана, и он понял, что должен, обязательно должен сделать вдох, глотнуть пусть и горячего, но все-таки воздуха. Мальчик широко открыл рот в надежде, что это ему как-нибудь поможет…
И с ужасом увидел, как густая красная жидкость стекла со щеки деда.
Не просто кровь… Знать, что на тебе лежит твой дед, скорее всего мертвый или умирающий, а его кровь собирается в пустой глазнице, — ужасно. Этого хватило бы, чтобы Арлиана многие годы мучили по ночам кошмары. Однако он смотрел не на обычную человеческую кровь — ведь она не пузырится, не пахнет так чудовищно и, конечно же, не дымится, точно горячая вода.
Арлиан понял, что произошло. Третий дракон заглянул в кладовку и увидел там деда, который принялся на него орать. Дракон его немного послушал, а затем рассердился. Он не мог дотянуться до старика лапой или когтем, но решил не тратить силы на то, чтобы ломать каменные стены, и плюнул в деда огненным ядом.
Дракон находился слишком близко, и яд не успел загореться — струя ударила старику прямо в лицо. Часть ее загорелась, попав на горячий потолок и стены, но деда поразил именно яд, а не огонь.
И, если истории про драконов правдивы, сейчас яд разъедает плоть его любимого деда. Арлиан надеялся, что старик умер, ради него самого, хотя втайне желал, чтобы он был жив и помог отсюда выбраться.
Впрочем, похоже, им обоим пришел конец. Дым становился все гуще, а рев пламени громче, и Арлиан подумал, что они с дедом оказались тут как в клетке, из которой нет выхода.
А густая красная струйка медленно и неуклонно ползла по щеке деда и наконец скатилась — первая жирная капля упала прямо в открытый рот Арлиана.
Глава 3
ЛОРД ДРАКОН
Когда Арлиан почувствовал на сухом языке неописуемо отвратительный вкус, а его ноздрей коснулась невыносимая вонь, ощутил, как кровь, смешанная с драконьим ядом, разъедает его рот и глотку, осознание случившегося оказалось выше его сил — мальчик провалился в черную пустоту обморока.
Арлиан пришел в себя, задыхаясь в кромешном мраке подвала, закашлялся, выплюнул грязь, набившуюся в рот, и сумел наконец сбросить с себя тело деда. Лестница, которая свалилась на них сверху, сломалась и отлетела в сторону.
Мальчик отполз в сторону, и его начало отчаянно рвать. Он опирался локтями о грязную землю и никак не мог остановиться, перепачкал весь подбородок вонючей жидкостью, из глаз текли слезы боли и отчаяния. Арлиан наконец понял, что случилось непоправимое, вся его семья погибла, а дом сгорел. Через некоторое время он нашел в себе силы, чтобы убраться подальше от мерзости, извергнутой из его тела. От разбитой лестницы и мертвого деда, в относительный мрак и прохладу, на свежий воздух. И снова потерял сознание.
Арлиан не знал, сколько прошло времени, но на сей раз он очнулся от того, что услышал голоса и смех. Он поморщился и постарался лежать тихо, чтобы его никто не услышал, одновременно пытаясь вспомнить, где он находится и что произошло.
Наконец Арлиан сообразил, что все еще лежит в подвале, поскольку над головой у него находилась нижняя полка с припасами, сделанными на зиму. Сверху лился дневной свет, серый от густой пыли.
Он был жив — пожар прошел поверху, и потолок подвала выдержал, не обвалился.
Неожиданно Арлиан услышал шаги у себя над головой, тяжелые, медленные, словно человек пробирался через пепел, который порой выплевывает вулкан.
В подвале было светло как днем — куда-то подевалась крыша. Неожиданно Арлиан вспомнил пожар, дым, страшную вонь. Он вспомнил драконов. И морду третьего чудовища, того, что заглянуло в кладовку, его злые и всезнающие глаза.
Именно глаза испугали Арлиана, когда он попятился и свалился вниз, в подвал. В тот момент он не видел ни клыков, ни страшных челюстей, не заметил даже капающего на землю яда — только огромные черные глаза, бездонные и наводящие ужас.
Он помнил, что упал. А вслед за ним его дед.
Яд дракона убил старика.
Арлиан резко сел, сделал глубокий вдох, понял, что ему не хватает воздуха, оглянулся.
Рядом с ним на полу лежал его дед — точнее, его тело. Теперь юноша уже не сомневался, что старик умер; яд пожрал его плоть, выставив напоказ голые кости тут и там, череп вместо высокого лба, ребра над почерневшей грудью.
Арлиан почувствовал, как внутри у него все сжалось, пустой желудок возмущенно заворчал. Юноша застонал и заморгал, почувствовав, что глаза снова наполнились слезами.
Дед умер. Родители скорее всего тоже погибли. И брат. Вся его жизнь в одно короткое мгновение, без всякого предупреждения — если, конечно, не считать отвратительной погоды, стоявшей несколько дней — уничтожена, разрушена злой волей страшных чудовищ.
Арлиан вдруг почувствовал, что внутри у него все горит — нет, это была не боль, а какое-то необычное, незнакомое ощущение, какого ему еще не доводилось испытывать до сих пор. Он вспомнил, как лежал, придавленный к полу телом деда, а ему в рот капала кровь, смешанная с ядом дракона. Он снова застонал, на сей раз громче.
Шаги у него над головой стихли.
— Ты слышал? — спросил чей-то незнакомый голос.
Арлиан сразу понял, что он не принадлежит никому из жителей деревни.
Кто-то что-то сказал, но Арлиан не разобрал слов. Он удивленно поднял голову, сморгнул слезы.
Кто там, наверху? Мальчик решил, что кому-то все-таки удалось спастись — однако голоса звучали непривычно, с легким незнакомым акцентом, которого он до сих пор не слышал. Даже те, кто живет на фермах и в деревнях у реки, разговаривают иначе.
Отверстие наверху лестницы стало гораздо больше, чем раньше; деревянные полы, дверь и потолок сгорели, и куски каменных стен обвалились. Арлиан видел затянутое дымкой голубое небо, да и только.
— Может быть, из трубы, — предположил первый голос.
Арлиан сглотнул, стараясь привести в порядок мысли, которые путались от навалившегося на него горя и испытанного потрясения. В развалинах его дома бродят чужаки — кто они такие? Что делать?
Послышались еще голоса, снова шаги, немного ближе. Над обломками стены появилась чья-то голова.