Дэниел Худ
Драконья справедливость
1
Акрасий Саффиан, почтенный ученый и председатель ареопага (герцогского выездного суда), вышел после грозы прогуляться и не вернулся домой. Улицы Саузварка круты, а брусчатка на них предательски скользкая. Никто не видел, как он упал, но результат падения был драматичен – старик сломал себе шею.
Саузварк весьма взволновала кончина столь уважаемого человека, а кроме того, горожан озаботило, начнется ли весенняя выездная работа суда. Ведь роковое событие произошло как раз накануне отъезда ареопага.
Многие полагали, что этот отъезд будет теперь на какое-то время отложен, но преемница покойного и слышать о том не хотела. Она около двадцати лет являлась правой рукой Саффиана, и все сходились во мнении, что более подходящей замены усопшему нельзя и желать. Новая председательница решила, что ареопаг покинет город в назначенный срок, задержавшись лишь на день – для свершения погребального церемониала. Это решение горожане встретили настороженно.
Настороженность была вызвана опасением, что госпожа председательница несколько помутилась от горя, ибо безвременно почивший судья был ее мужем, однако Милия Саффиан пропускала досужие пересуды мимо ушей. Не внимала она и увещеваниям своих хороших знакомых, таких как Трэзия Присциан (пожилая преуспевающая судовладелица) и эдил Кессиас (начальник городской стражи). Их настоятельные советы отложить поездку хотя бы на месяц никакого действия не возымели.
Вдова Акрасия Саффиана оставалась тверда и в следующий после похорон день умудрилась провернуть уйму работы. Поскольку она весьма успешно разобралась с запутанными делами ареопага, чем доказала, что разум ее в полном порядке, эдил Кессиас (вкупе с почтенной судовладелицей) выдвинул более весомый аргумент в пользу задержки. Место судебного квестора, которое двадцать лет занимала госпожа Саффиан, после ее внезапного повышения, опустело. Разве ареопаг может отправиться в путь не в полном составе? Квесторов ведь должно быть как минимум двое.
Госпожа Саффиан согласилась, что без квестора состав суда будет не полон, не преминув заметить, что ее это мало заботит. Впрочем, она не возражает, если высокочтимый эдил со своей добровольной советницей подыщет на эту должность подходящего кандидата. Найдут – хорошо, не найдут – суд выступит в дорогу и так.
Поскольку это заявление было единственным пунктом переговоров, в котором проглядывала слабина, городские власти в лице все того же эдила (ибо именно он, собственно говоря, и являлся наместником герцога в Саузварке), удрученно вздохнув, занялись поисками нового квестора.
Солнце клонилось к закату. Лайам Ренфорд придержал коня на холме и окинул взглядом лежавший внизу городок. Он прозывался Уоринсфордом и был гораздо меньше, чем Саузварк. Окруженный крепкими стенами прямоугольник тесно сгрудившихся домов примыкал одной стороной к берегу полноводной реки, на которой виднелось около десятка судов.
«А где же брод?»[1]
Эта мысль отчетливо прозвучала в сознании Лайама, хотя принадлежала она не ему. Вопрос задал дракончик, восседавший на передней луке седла. Лайам рассмеялся и почесал мелкую тварь, проведя несколько раз костяшками пальцев по черным чешуйкам. Чешуйки были на ощупь мягкими, словно муар.
«Не знаю, Фануил, – ответил мысленно Лайам. – Возможно, тут раньше был брод, вот город так и назвали».
Но сейчас нигде никакого брода не наблюдалось. Через реку медленно тащился паром, а тяжело нагруженные суда чуть не черпали воду бортами, однако по дну килями все-таки не скребли. Фануил изогнул длинную шею и посмотрел на хозяина выпуклыми – с вертикальными щелочками зрачков – глазами.
«Если брода нет, название нужно сменить».
«Я потолкую об этом с герцогом, как только будет возможность», – пообещал Лайам, поглаживая желтый животик рептилии. За спиной послышался звон сбруи и цокот копыт – конный поезд ареопага его нагонял.
Возглавляла поезд троица саузваркских стражников. Они громко переговаривались между собой.
– Квестор Проун не сходит с языка у судейских, – говорил, посмеиваясь, один из охранников, – и все потому, что стал одеваться, как франт.
– О, он заделался великим тряпичником! – поддакнул второй, вызвав смешки у своих товарищей.
– Прямо петух на навозной куче, – отозвался и третий. – Прислуга только о том и судачит. Мой шурин носит ему дрова и совершенно замучился в последнее время. Этот чистюля стал поминутно требовать горячую воду. Дело дойдет до того, что вскоре он и задницу начнет подтирать золотой парчой!
Лайам мысленно улыбнулся. Подслушанная характеристика была на редкость точна. Оглянувшись через плечо, он отыскал взглядом Проуна. В свете заходящего солнца красно-желтый бархатный плащ и впрямь делал первого квестора похожим на петуха, а бурая громада лошади, на которой тот восседал, весьма смахивала на навозную кучу.
«Да, этот малый любит принарядиться», – подумал Лайам, решительно не давая воли более язвительным мыслям. Все же ему не хотелось, чтобы их будущему сотрудничеству мешала предвзятость, хотя сам упомянутый квестор только и занимался тем, что хамил новичку. Пара ночей в одном помещении с этим наглецом и брюзгой изрядно истощили в Лайаме запасы терпения. Еще пара таких ночей, и…
Он удержался и не стал додумывать эту мысль до конца, не желая опускаться до брани в адрес товарища, пусть даже и мысленной.
Честно говоря, Проун вызывал в нем даже что-то вроде сочувствия.
«Он прослужил в составе ареопага с десяток лет, тяжелым трудом выбился из клерков в чиновники высокого ранга, а ты получил свой пост по протекции. Да и дорогу тебе к этой должности расчистила смерть. Смерть старика-судьи, с которым Проун работал долгое время».
Лайам нахмурился. Как ни крути, у первого квестора имелись веские основания недолюбливать новичка.
Но втайне он понимал, что получил это место не за красивые глазки. Эдил Кессиас ценил в нем талант человека-ищейки, а госпожа Присциан – деловую хватку, что, по их мнению, отвечало должности судебного квестора больше всего. Так они Лайаму и сказали, когда пришли просить его присоединиться к ареопагу.
Поначалу Лайам хотел было отказаться, но чем больше он раздумывал над неожиданным предложением, тем заманчивее оно становилось. Торговая флотилия госпожи Присциан, снаряжением которой ему пришлось заниматься в последний месяц, ушла к чужим берегам. До ее возвращения оставалась масса свободного времени, и его следовало куда-то девать. Так что небольшое путешествие прекрасно могло скрасить дни ожидания. Кроме того, Лайаму предоставлялась возможность сделать что-то полезное, оказав притом реальную помощь вдове Саффиан. Уж если ей хватило отваги выполнять свои непростые обязанности даже в часы великого горя, то и он но мере своих сил и умения попробует ее поддержать.
Лайам спешно уложил дорожные сумки и на следующее утро прибыл к месту сбора процессии. Кессиас приехал его проводить. Стоя бок о бок, они наблюдали, как строится караван. Он показался Лайаму довольно внушительным.
– Да, верно, рассмеялся эдил. – Наш герцог щедр. Я вам разве не говорил? Любому, кто сопровождает в поездке ареопаг, выделяется пара лошадок из конюшен его высочества. Теперь вы, милый мой, птица большого полета. Привыкайте вкушать от щедрот. В дороге к вашим услугам будет предоставлено все.
– Выходит, вы подыскали мне тепленькое местечко? – улыбнулся Лайам, одобрительно глядя на предотъездную суету.
Кессиас опустил взгляд и прокашлялся.
– Говоря по чести, Ренфорд, тепленькое, но не особенно мягкое.
– То есть? – озадаченно спросил Лайам.
– Видите ли, – промямлил эдил, – я возражал против этакой торопливости. Как и госпожа Присциан. Иное дело, если бы старик Саффиан был жив. Однако его вдова ничего и слушать не стала. – Все еще пряча глаза, он торопливо закончил: – Ваше решение ехать несколько успокоило нас, поскольку… поскольку вы – это вы.
Лайам не понимал, отчего его приятель так нервничает. Или он что-то таит?..
– Вы что – не обо всем мне вчера рассказали?