Потом они снова заснули, но Джон все еще выглядел усталым. В его глазах было мучительное выражение, словно он всегда оборачивается в поисках чего-то, что ожидает, но никогда не видит.
– С первым много хлопот быть не должно. – Сидя на полу у ног Дженни, Джон стиснул ее руку. – Среди сокровищ Бездны будет гром-камень, так ведь, мэм? – Он глянул на мисс Мэб. – Я слышал, что эти сокровища у гномов есть. Надеюсь, моя репутация достаточно хороша для старого Балгуба, чтобы он продал мне это не дороже пары фунтов мой плоти.
Он произнес это с быстрой усмешкой, но колдунья-карлица смотрела в сторону. Дженни, чьи колени упирались в спину Джона, ощутила, как он внезапно застыл. – В Бездне Ильфердина нет гром-камня, – сказала мисс Мэб, избегая его взгляда.
– Не сходите с ума, мэм, – сказал Джон. – Ваш старый приятель Дромар говорил мне об этом четыре года назад…
– Он ошибался, – сказала колдунья-гном. – Все отослали в Вилдум как плату за долги. Такие вещи встречаются намного реже, чем об этом говорят. – В любом случае, – добавила она, когда Джон сделал шумный вдох, чтобы заговорить, – они тебе ничего не уступят ради такой цели.
Ее древние глаза открыто встретились с его. Тишина пала словно одиночная капля воды во сне, что увеличивается до размеров пруда, потом озера, а потом и океана, что поглощает мир.
– Видишь ли, именно из металла, что содержит гром-камень, – сказала она, – делаются Врата Демонов. Металл со звезд удерживает заклинания, как ничто другое, и защищает их от повреждений.
– А что до драконьих слез, – сказал Поликарп, – думаю, это просто причуда, потому что драконы не плачут.
А плакал ли Меллин, заинтересовалась Дженни, когда я сбежала из лагеря Роклис?
И с этой минуты ее мысли снова вернулись к Амаойну, и она отвернулась, стыдясь того, что другие увидят, чем полны ее глаза.
Тишина в маленькой библиотеке была похожа на кристалл яда в чаше. Ажурные лампы посолили лисье, острое лицо Мастера и морщинистый лик колдуньи-гнома узором из топазовых крапинок.
Джон сделал глубокий вдох. – Я понимаю. – Его голос был смертельно спокоен. – Я надумал заплатить третью часть этой десятины моими собственными волосами и ногтями – это дар моей матери, а она, не считая Роклис, вероятно, ненавидела меня сильнее всех в мире. Все вокруг мне говорят, что у меня ее нос, но он мне и самому понадобится, чтобы было на чем держаться очкам. Или вы собираетесь и их у меня отобрать? – Он полоснул Поликарпа глазами.
Правитель открыто встретил его взгляд. – Если придется.
– Твои волосы и ногти упрочат власть Королевы Демонов над тобой, Аверсин, – сказала мисс Мэб, вертя кольца на своих плотных пальцах. – Думаю, она рассчитывала на то, что ты именно так и разгадаешь эту загадку, ощутив, как это делают демоны, в глубинах твоего разума ненависть твоей матери, порожденную тем, что ты сын своего отца. Отсюда она придумала уловку, чтобы проникнуть в этот мир с твоей помощью. Возможно, использовать их, чтобы также управлять твоей душой и разумом.
– А. – Дженни ощутила, как напряглись все мускулы Джона. Сначала ярость, потом страх.
– И что из этого ты знала, когда сотворила для меня заклинания, чтобы пройти в мир зазеркалья? – наконец спросил он. – Что они наверняка у меня это попросят? Или что никто вовсе и не собирался помочь мне заплатить эту десятину?
– Я говорила тебе, что они тебя обманут, Джон Аверсин, – твердо сказала мисс Мэб. – И что вероятность того, что ты вернешься оттуда живым, очень невелика.
– Но ты не озаботилась упомянуть, что все, что об этом скажут, это О, извини, сынок, не могу заплатить твою десятину, у меня у самого сложности. – Он стоял, сам похожий на дракона в шипастом порыжелом камзоле. – Но однако, мы воспользуемся защитой, свободой и здоровьем, большое спасибо за это, и проследим, чтобы твое имя жило вечно. А пока ложись прямо тут и подожди, пока я схожу за топором.
Он зло повернулся к Правителю. – Скажи мне еще одно. Те стражники, что ошивались тут сегодня, куда бы я ни повернул – они должны удостовериться, что я не ухожу отсюда, да?
Поликарп отвел глаза.
С застывшим лицом Джон взглянул на Дженни, которая привстала от потрясения, ужаса и ярости. Он нагнулся, взял ее за руки – пальцы у него были ледяные – и поцеловал в губы. Ей он сказал: – Ну ладно, они правы, милая. – В голосе его ощущались нотки горького гнева. – Нельзя дать демонам проникнуть в этот мир, но кому-то придется пойти, взять оружие и сразиться с ними, ради Короля, и ради Гара, ради Закона и всех моих друзей. Но это было для тебя, милая. Все это было для тебя.