Никаких признаков Сентуивира. Даже в самых лучших обстоятельствах не всегда возможно увидеть дракона с магическом кристалле, ибо их тела, самая их суть сливалась с магией. Но за последние семь дней она видела в кристалле заставы среди пустынной болотистой страны, видела селения Большой Тоби и Дальний Западный Выезд, видела сам Алин.
Никакой выжженной земли. Никаких куч располосованных и сожженных кислотой костей.
И никакого траура в Холде. Но она видела, как плакали тетя Джейн, тетя Роуэн и кузина Дилли; видела, как Адрик сидел на зубчатой стене, глядя на юг. И Джон после своей краткой беседы с Роклис, отказался остаться в постели, а вместо этого на следующее утро взгромоздился на коня и поехал по дороге к дому, а за ним следом – Маффл, брюзжавший всю дорогу.
Ян.
Что-то случилось с Яном.
Подожди, пока я сюда доберусь, Джон. Это не долго.
Она выскользнула из комнаты.
В коридоре за ее дверью спали женщины и дети, завернувшись в шерстяные одеяла. Она выискала дорогу между ними, сдвинув свои юбки. Тусклый голубой свет засветился на дверных ручках других кладовых, защищенных от прикосновения заклинаний страха. Защищенных также от заклинаний крыс и плесени, насекомых, протечек и огня, от всего, о чем только Дженни могла подумать.
В сводчатом проходе, который вел на зубчатые стены, она кивнула страже, и ночной ветерок сдул темные волосы с ее лица. Балгодорусов прирученный маг не остановился на иллюзиях. Проходя мимо крыш строений вокруг двора, Дженни проверила слабо тлеющие нити символов защиты, чар и контрзаклинаний. Кое-где еще остались заклинания огня, древесина или штукатурка нагрелись под ее пальцами. Она нацарапала добавочные метки, а в одном месте открыла мешочек на поясе и обмакнула пальцы в колдовскую смесь серебра в порошке и высушенной лисьей крови, чтобы усилить эту защиту. Ей не нравилось врожденное безумие тех диких заклинаний, не имевших Ограничений, которые не дали бы им расползтись и уничтожить все там, куда отправитель их послать не стремился.
Рядом с огнем были и другие заклинания. Заклинания, созывающие разъяренные не по сезону рои пчел из ульев и шершней из гнезд. Заклинания болезней, блох, беспричинной паники и гнева. Все, чтобы разрушить сосредоточенность защитников. Частокол и блокгауз были мешаниной контрзаклинаний и амулетов; зловоние мрачного волшебства.
Она поражалась, как может человек, рожденный с этим беспримесным золотом в себе, использовать его, чтобы служить зверю вроде Балгодоруса: торговцу рабами, убийце, насильнику и вору?
– Госпожа Уэйнест? – На верхушке приставной лестницы со двора появился лорд Пелланор. Он нес шлем в руке и золотая инкрустация, которая была единственным его украшением, закрутила отсвет пламени в легкомысленную завитушку света. Без шлема его лысеющая, коротко стриженая голова над латным нагрудником и воротником выглядела смешной и маленькой. – Все в порядке?
– Как и на закате. Я просто начинаю еще один обход.
– А она может заглянуть внутрь? – спросил барон. – Я имею в виду, посмотреть в зеркало, или кристалл, или в огонь, как это делаете вы, чтобы увидеть, куда попали те ее заклинания?
– Да нет, не думаю. – Дженни скрестила руки на груди под пледами. – Она, наверно, смогла бы заглянуть в комнату, где меня нет, несмотря на защиту, которую я набросила на все, о чем могла подумать. Она достаточно сильна, чтобы помешать мне заглянуть в их лагерь. Она накладывает заклинания наугад, как и я: болезни на лошадей или людей, огонь на сено или дерево, грязь – в воду. Но она не больше меня знает, как действуют эти заклинания.
Барон тяжело вздохнул, отчего его длинные усы подскочили. – Где она могла этому научиться, а? – Он начал сцеплять большие пальцы против зла, но глянул на нее и изменил этот жест, просто почесав свой подбородок. – Я… э-э… вы не думаете, что человек, который обучил вас, возможно, все еще занимается этим?
Дженни покачала головой.
– Вы уверены?
Она смотрела в сторону. – Я похоронила его. Двадцать пять лет назад.
– А.
– Я была его последней студенткой. – Дженни разглядывала бесформенные ярды земли внизу. За эту землю они сражались ежедневно, и ежедневно, еженощно возвращались ободранные, грязные, сквернословящие солдаты с приставными лестницами, топорами и сучьями, чтобы попытаться поджечь ворота или с таранами, чтобы попробовать их разбить. По ее подсчетам бандитов было почти в два раза больше, чем защитников борющейся крепости. Они нападали по очереди.
Даже сейчас она видела мерцание костров в их лагере и чувствовала их зловоние в ветерке. Они ели, пили и отдыхали перед очередной атакой. Ее кости болели от усталости.