Именно эта очкастая малиновая фигура выкрикнула: – Лорд Джон! Леди Дженни! – и зашагала вперед, протягивая руки.
Дженни помнила время, когда он бы побежал.
Дженни сделала реверанс – в потрепанной нижней юбке и Джоновых запачканных сажей пледах, но он обхватил ее руками, нагибаясь с высоты своего возмутительного роста. Потом он повернулся и заключил в объятья Джона, задыхаясь от восхищения и удовольствия, а Моркелеб в это время устроился чуть поудобнее и наблюдал за этой сценой холодными сардоническими нечеловеческими глазами. Казалось, сорок футов – его истинный размер, крупнее которого он быть не может, но сейчас Дженни не была в этом так уверена.
– Что вы здесь делаете? – спросил Гарет Маглошелдон, сын – и Регент – своего отца-Короля. Как раз когда он говорил, появился Уриен из Дома Увейна, высокий мужчина, который в юности, должно быть, был похож на статую Сармендеса, Повелителя Солнца: инкрустированные золотом доспехи, малиновый плащ, огромный, украшенный драгоценностями меч, отбрасывающий блики света. – Все в порядке, отец, – торопливо сказал Гарет, подходя к нему, когда Король, увидев Моркелеба, поднял оружие и начал наступать.
– Подумать только, это же дракон Злого Хребта!
– – Все в порядке, – повторил Гарет, хватая его за руку. – Его победили. Он здесь как… как пленник.
Моркелеб открыл рот и зашипел, но если он и сказал что-то, Дженни этого не различила, и не подала Гарету никаких знаков.
– Он дракон. – Король нахмурился, словно чего-то здесь он не мог уразуметь. К нему торопливо подошли слуги и ординарцы, тактично беря его под руки. – Драконов нужно убивать. Это долг Короля…
– Нет, – сказал Гарет. – Лорд Аверсин – ты помнишь лорда Аверсина? – и леди Дженни захватили этого дракона в плен. Я спою тебе об этом песню сегодня вечером или…или завтра. – Он повернулся к Джону, нахмурившись, когда увидел ожоги и волдыри обожженного кислотой тела. – Что случилось? – Он посмотрел также и на Моркелеба, словно зная, что только самая крайняя необходимость привела бы их в лагерь.
– Роклис – предательница. – Джон сунул одну руку за портупею, а второй почесал длинный нос. – И это хорошая новость.
Гарет слушал рассказ Джона без комментариев, хотя когда Джон говорил о Шхерах Света, глаза Регента засверкали от восторга и страстного желания туда попасть. Тихо сидя между Джоном и рыжеволосым Поликарпом, правителем Халната и доктором естественной философии – и одетая в слишком яркое и слишком длинное платье, которое одолжила одна из офицерских жен – Дженни поняла, что только часть Гаретовой одержимости рассказами о древних Драконьих Погибелях возникла из тоски неуклюжего мальчишки по героизму и мужественным деяниям с оружием в руках. Что Гарет любил, так это рассказы о драконах.
Как и Джон, осознала она, полюбил драконов, когда стал понимать их лучше.
– Она всегда смотрела на тебя свысока, ты же знаешь, – сказал Поликарп Гарету. – Мы с ней говорили два-три раза, когда она командовала войсками, осаждавшими Халнат. Когда она узнала, что твой отец … заболел, – он бросил взгляд на высокого мужчину, сидевшего в кресле на почетном месте в центре стола, – ее первой реакцией был ужас, что королевством будешь править ты.
– Я не болен. – Король Уриен, который слушал Джоново повествование с серьезным удивлением ребенка, слегка откинулся на спинку кресла, нахмурившись. Его волосы, которые были раньше цвета спелого ячменя, сейчас стали почти белыми и росли так редко, клочками, что их стригли коротко. Выходя, чтобы сразить дракона, он надел гладкий парик.
В отличие от всех остальных, подумала Дженни, он выглядит крепким, у него цветущий вид человека, который хорошо ест и проводит часть дня на улице. С каждым разом, когда Дженни его видела после смерти чародейки Зиерн, что высосала из него столько жизни и души, старый Король, казалось, понемногу оживал, понемногу воспринимал свое окружение, хотя он все еще по-детски восхищался каждым цветком, пуговицей и механизмом, словно никогда не видел их раньше.
И обескураживала мысль, что Роклис, возможно, была права: если Уриена разлучить с сыном, его легко можно было бы уговорить забыть его и назначить любого – Роклис, Принца Импертенга, Джона или даже Адрика – Регентом вместо молодого человека.
Король продолжил: – Меня всего лишь тянет вздремнуть, но ведь я могу быть Королем, даже если меня тянет вздремнуть, не так ли? – Он беспокойно повернулся к сыну, который улыбнулся и накрыл ладонью его большие загорелые пальцы.