Выбрать главу

Маргарита кивнула.

– Тут просто нужны упорство, полная концентрация на действии и отождествление со стихией. Всего этого мне как раз не хватает, эти качества не развиты у потусторонних, как сказала Лиса.

– Что ж, тогда ты делаешь успехи – кружка ведь немного поднимается! Я попробую поднять что-нибудь поменьше, например… – Маргарита поискала глазами предмет, подходящий для опыта. – Мой деревянный медальон. Эбонит Павлович говорил, что дерево лучше поддается воздействию.

– Смотри не испепели медальон взглядом, – улыбнулась Полина.

Полчаса пролетели в полном молчании и напряженных тренировках. Полина краем глаза увидела, как зашевелился и приподнялся над поверхностью стола медальон Маргариты.

– У тебя получается! – воскликнула Полина.

Маргарита повторила попытку еще раз, но на этот раз медальон внезапно задымился.

– Ой, горит! – Полина выплеснула на него содержимое своей кружки, и обе девушки расхохотались. – Слушай, давай попробуем вместе.

Полина закрыла глаза. Ее тело исчезло, таинственным светом засияла вода. Вместо плоти возникла призрачная субстанция без формы и очертаний, время закручивалось в ней и шло вспять, унося в какие-то далекие воспоминания.

Все замедлялось, холодело.

Сверкнуло что-то теплое, золотое. В непрерывном танце пульсировала чужая сила, иная, противоположная по всем качествам. Здесь и сейчас начинались и прекращались сотни жизней, рушились и возникали вселенные, обдавая жаром, усиливая и ускоряя все внешние процессы.

Полина знала, что делать. Она протянула руку и дотронулась до Маргаритиной ладони. Тусклое водянистое сияние стало медленно перетекать в руку, рассыпавшуюся искрами. Полина открыла глаза. Взгляд Маргариты был устремлен на медальон, который поднялся уже до уровня их лиц.

– Получается, – внезапно произнесла Маргарита, – что ты можешь колдовать вместе с Огненными, но не можешь с Воздушными?

– Получается, что так.

* * *

А затем наступил октябрь. Сильные дожди сменились холодной моросью, а ветер усилился и жалобно завывал на маленьких чердаках в избушках на курьих ножках. Избушки, не оборудованные печками, с каждым днем становились все менее пригодными для жилья: воздух внутри прогревался очень плохо из-за разгуливавших по комнатам сквозняков. И однажды ночью, когда вещи и книги были собраны в сумки, а колдуны спали в своих кроватях, октябрь поглотил Заречье, оно исчезло, и поутру воспитанников окружали теплые покои Белой усадьбы. Ветви деревьев теряли свой богатый наряд, лысея с каждым днем. Зато дорожки парка были устланы прекрасным мягким ковром из разноцветных листьев, которые ветер, наигравшись, опускал на землю. Белая усадьба приобрела уютный и немного печальный вид. Постаменты колонн и величественных статуй покрылись мхом, садовые вазы наполнились водой до краев. В крошечном бассейне, образованном горячим источником, плавали ржавые листья, похожие на крылья погибших бабочек.

Встреч с наставниками, несмотря на плохую погоду, не отменяли, и тем магам, которые еще не умели защищаться от ненастья при помощи магии, приходилось закутываться в шарфы по самые глаза, хоть это и не всегда спасало от беспощадного ветра.

Октябрь вместе с похолоданием и сыростью принес меланхолию, охватившую большинство колдунов: чем решительнее наступала осень, тем заметнее уменьшались их силы.

Наставники, которым ненастье не доставляло особых неудобств, продолжали усердно втискивать в головы своих воспитанников хоть какие-то знания. Старшие же колдуны, в особенности те, что прошли Посвящение, больше интересовались не знаниями, а таинственными слухами о Русальем круге, который не собирался вот уже больше пятнадцати лет. Всем хотелось поучаствовать в таком грандиозном – а по воспоминаниям знакомых эти соревнования всегда бывали грандиозными! – событии. Поэтому в Белой усадьбе появлялось все больше колдунов, которые как бы невзначай упражнялись или демонстрировали свои достижения в области магии непосредственно перед глазами наставников, чтобы те при отборе участников не забыли о своих самых одаренных воспитанниках.

Вечерами коридоры просторного особняка пустовали, а за ужином в столовой не было и половины обитателей: многие жили в Росенике и поэтому покидали Белую усадьбу, как только представлялась возможность.

В один из дней, когда погода немного разгулялась и даже тусклое солнце выглянуло из-за туч, четыре подруги и их французская спутница брели по реденькой березовой рощице в парке. Желто-красные дорожки разбегались во все стороны, и Полина шла, пиная ногами этот осенний ковер. Иногда она заглядывалась на девушек, идущих на полшага впереди, потому как Стешка, державшая ее под руку, ходила очень степенно и медленно. Черные, словно зимняя ночь, и прямые, как стрелы, волосы Маргариты, повинуясь порывам ветра, переплетались с белыми кудрями Анисьи. Василисина коса была украшена кленовыми листьями. Полинины же короткие русые косички казались жалкими и невзрачными по сравнению с роскошными гривами подруг, и она пообещала себе больше не отстригать волосы и обязательно отрастить длинную косу.