— Угу, — хмыкнул Кубик, — и еще «материна», потому, что..
Княже бросился к телефонной будке, но быстро вернулся.
— Пусто! Нет ее дома.
— Тогда, может, в Шанхай какой-нибудь?
— Это в пустые дома, на капремонте которые? Нет уж! — возмутились великосветские десятиклассницы.
— Батюшка, а не осталась ли у тебя, по чистой случайности, ключей от твоей бывшей квартиры? — вкрадчиво спросил я.
Батюшка, выгнанный за особо активную рогозаготовительную деятельность из дома своей благоверной еще летом, только сумрачно сплюнул в знак отрицания.
— Слушайте, раз уж другого варианта не намечается, поехали, дверь ломанем… Иринка нас поймет! — выдал Кубик.
— Гениально! — закричали мы хором, ловя на себе восторженные взгляды десятиклассниц. — Поехали!
— Вшестером на такой машине? — усомнилась та, что была потемнее.
— Эта тачка три дня назад семерых до Зеленогорска довезла! — похвастался Княже. В крайнем случае, заплатим штраф за перегруз. Кстати, а сколько у нас наличными?
Насчитали около двадцати рублей.
— Шесть бутылок «Бендерской водки» мы осилим, — подвел итог отличавшийся математическими способностями Кубик.
Но в тот раз с «Бендерской» нам не свезло, и Княже приобрел в новом универсаме на Тульской улице четыре бутылки «Гуцульской», благоразумно оставив деньги для уплаты штрафов. Гаишники такие жадные, могли больше трех рублей потребовать! Он мог бы этого и не делать — ехать было недалеко, уже минут через пять мы выворачивали на Тверскую.
Вот и фантастика. Строго научная. Наивный, я думал тогда, что на этом фантастическая часть мероприятия и закончится!
— Сейчас вы увидите фантастический дом, — повернувшись, проинформировал я десятиклассниц, — его будут скоро сносить, так что вам повезло!
Дом, в котором жила тогда Иринка, и впрямь был замечателен: маленький старинный особнячок стоял за приземистой православной церковью, превращенной феей коммунизма в заводик по изготовлению автоарматуры. Вероятно, до пролетарской революции в нем жили упитанные батюшки, читавшие в узких, немного похожих на кельи комнатах фолианты на греческом, латыни и церковнославянском и даже глухонемецком.
В домике этом было всего шесть квартир — по две на каждом этаже. Пять из них уже пустовали — что поделаешь, расселение. Только Батюшка с Иринкой собирались терпеть до последнего, решительно отвергая все смотровые.
Дом был примечателен и еще по одной причине: его по просьбе Иринкиной соседки снизу, добродушной пожилой женщины, как-то зарисовал один молодой совсем художник. Звали его Ян Антонышев, и впоследствии он приобрел известность как лидер группы «Старый Город» — объединения вольных живописцев, истинных портретистов Санкгь-Петербура. Иринкина соседка снизу была, по всей очевидности, просто чудесным человеком, так как ни один из наших сабантуев не смог выудить ни единого стона из ее груди (проверено: она не была глухой!), и поэтому мы как-то с большого похмелья помогли ее семейству при переезде, — замечательный еще у них был щенок чау-чау! Тогда-то я и увидел эту картинку. Мелок? Цветной карандаш? — я не разглядел, но душу маленького приговоренного особнячка художник почувствовал очень верно. Кто знает, может быть, именно это трехэтажное здание и натолкнуло Яна Антонышева на мысль о создании «Старого Города»?
Стемнело. Мы въехали в узкий проезд между шестиэтажной и церковно-заводской стеной и мимо помойки да по зеленому дворику подкатили к стоявшему в одиночестве дому № 8.
— Мрачновато, не правда ли? — спросил я девчонок.
Было уже около восьми часов, и октябрьский вечер густел и переходил в следующее фазовое состояние с понижением температуры. Листья над нашими головами звонко осыпали пощечинами игривый ветерок, а он, прохлаждаясь, все пытался дорвать пестрые по осенней моде платья деревьев.
Ни одно окно в маленьком особнячке не горело.
— А где же все люди? — почему-то шепотом спросила одна из наших дам.
— Так все уже, кроме моей супруги, переехали, — галантно, распахнул дверцу машины Батюшка.
— И не страшно ей?
— А чего бояться? Алкашей, что ли?! — я засмеялся, отхлебнув из початой бутылки сухенького.
Свет на лестнице не горел принципиально, и мы поднимались, мерцая быстроживущими спичками. Десятиклассницы о чем-то зашушукались.
— Романтика! — хохотнув, попытался приободрить их Княже.
Наконец, мы остановились у старинной двустворчатой двери.
— Квартира N12, - прокомментировал я, — откольнейший адрес: «8-12», столько бутылка хорошего коньяка стоит. Кубик, ломаем!