Выбрать главу

Мы с Батюшкой навалились на одну из створок, а Кубик, минуты три поковырявшись перочинным ножичком, на удивление профессионально испортил замок. Дверь приоткрылась.

— Тебе не в политех, тебе в воровскую академию надо было! — засмеялись все.

И в этот момент дверь, как бы сама собой, вновь захлопнулась.

Мистика по-советски

Хохот моментально стих. Мы переглянулись, а когда Княже зажег очередную спичку, стали видны бледные рожицы десятиклассниц.

— Мистика, — сказал Батюшка и потянул за ручку. Дверь лишь слегка дернулась, словно кто-то держал ее изнутри.

— Благодатью твоей спаси нас, Господи всещедрый! — и Батюшка, осенив себя почему-то католическим крестным знамением, что есть сил потянул дверь.

Святой истинный крест и тупая сила всегда помогают: дверь распахнулась и на нас вылетело нечто темное, опасное!

Мне щеку расцарапало, кто-то лишился части волос, остальные отделались акустическим шоком.

Я как раз зажег очередную спичку, и мать Ирина предстала глазам собравшихся на лестничной площадке в полной красе, если не обращать внимания на набедренную повязку, едва прикрывавшую срам.

— Иринка! Какими судьбами?! — обрадовались мы с Кубиком. — Разве ты дома?!

— А ну, вон все отсюда! — прорычала взбешенная красавица, свирепо толкаясь. В квартире за ее спиной было тоже темно.

— Батюшка, Княже, успокоить! — четко скомандовал Кубик и, подмигнув мне, подхватил одну из десятиклассниц. — Пойдемте, девчонки, выкурим по штучке, сейчас все будет в норме…

Я тоже спустился на этаж ниже.

Действительно, уже минут через пять голос Иринки зазвучал гораздо менее грозно:

— Эй вы там, подымайтесь…

В квартире уже горел свет. Правда, только в большой комнате, где Батюшка и Княже несколько удивленно созерцали сидевшего в кресле у окна парня. Мы с Кубиком опять весело переглянулись, и мне показалось, что надо с ходу определять отношения:

— Дима! — я дружески протянул ладонь.

— Саалинс, — неразборчиво ответил парень на мое рукопожатие.

Княже и Батюшка последовали моему примеру. Правда, потом они, под неблаговидным предлогом вызвав меня в коридор, поинтересовались:

— Ты не расслышал, как его зовут?

Я отрицательно мотнул головой.

— Еду-то готовить или как? — уже полностью одетая Иринка дружески ткнула кулачком в живот своего бывшего супруга.

В холодильнике нашлись соки, бутылки были открыты, и пиршество закружилось. Через час мы называли прибалта просто Юхан, а он только умиротворенно икал в ответ. Долгая дорога и интенсивная любовь подкосили беднягу, и после первых тостов его белобрысая голова начала испытывать собственную шею на растяжимость. Впоследствии Юхан принимал участие в общей беседе наравне со своим креслом. Правда, шокированные десятиклассницы довольно быстро лишили нас своего общества, но, по-моему, никто этого так и не заметил, потому что Кубик расчехлил гитару и затянул нашу геройскую самодеятельную:

«Дедушка Махно, внучки твои

в каменных лесах

на лихих „Жигулях“ -

их не поберёт ни черт, ни ГАИ,

темной ночью нет нужды в тормозах!»

К полуночи я обнаружил, что сломавшийся Юхан привез нашей хозяйке неплохой презент — в морозильнике леденела бутылка голубой «Смирновской». Расчувствовавшись, мы перенесли дарителя из неудобного кресла на низенькую кушетку в одной из комнат.

— Мать Ирина — в приливе благодарности Княже достал из кармана какую-то ветхую книжицу — И от нас тебе подарок, раз ты уж бывшая Батюшкина жена..

— Что это?

— Учебник хорошего тона, начало века. Слушай и не обижайся, цитирую «К игуменье же следует обращаться „мать такая то“…»

Часы засмеялись одновременно со всеми, вызванивая половину второго. А в начале третьего «мать Ирина» вытащила меня в коридор с явным умыслом заставить мои губы прижаться к ее очаровательному ротику.

Мы стояли лицом к лицу в темноте. Две пары рук безбоязненно притянули одну к другой наши головы. В большой комнате раздалось несколько нестройных аккордов — до музыкального агрегата дорвался Княже, и вновь грохнуло хоровое пение. Обе пары рук, убедившись в том, что головам не грозит случайная расстыковка, стали ласково изучать непривычные на ощупь тела. И тут к бренчанию гитары за дверью, чудеснейшим образом накладывавшемуся на break-ритмы наших сердец, прибавился еще один звук «Шлеп-шлеп-шлеп-шлеп» — словно маленький ребенок пробежал быстро в темноте коридора.

— Крысы, что ли? — отстраняясь, бесстрашно спросила мать Ирина и чиркнула спичкой.