— Затем и пришли — чтобы убедиться? — Брюеру не верилось, что все так просто.
— Не совсем, — поправил его черноглазый. — Я пришел из любопытства. Но раз уж я здесь, думаю, мне стоит забрать украденное вами и стереть все записи ваших анализов. — Он почти незаметно подчеркнул слово «все», возможно желая напомнить Брюеру, что память тоже своего рода запись.
— Понимаю, — сказал Брюер. — Я тоже неумеренно любопытен.
Незнакомец помедлил, словно в нерешительности. Наконец, отбросив колебания, он поставил на стол рядом с собой пробирку с образцом и достал что-то из кармана.
Брюер мгновенно узнал устройство. Это была стерильная упаковка с одноразовым инжектором: с тех пор как он вошел в моду у наркоманов, потреблявших тяжелые наркотики, журналисты прозвали его «хитрым шприцем». Ничего особенно хитрого в нем не было, но устройство полезное: оно вводило лекарство в подкожные ткани, почти не нарушая поверхностных. При этом могло лопнуть несколько капилляров, но оставалось только маленькое круглое пятнышко, вроде синяка или засоса.
— Вам нужно заправиться? — с беспокойством спросил Брюер.
Незнакомец с ловкостью, восхитившей бы его при иных обстоятельствах, одной рукой снял колпачок шприца и набрал в баллон жидкость.
— Руки на стол, — велел он.
Брюер мгновенно вскинул руки и вскочил на ноги. Он не был ни упрямцем, ни героем — им двигал рефлекс, запущенный страхом. Он замахнулся кулаком, как замахивались кулаками сотни актеров в сотнях боевиков.
Незнакомец развернулся на каблуках с такой скоростью, что Брюер потерял его из виду. Может быть, его ослепила паника, но и движения незнакомца были сверхъестественно быстрыми. Брюер отшатнулся, схватившись за живот. Больно было ужасно, но дух из него не вышибло, и у него хватило сил потянуться вперед, чтобы подбить противника под колени.
Вторая попытка оказалась не удачнее первой. А неуловимый удар в голову болезненнее, чем пинок в живот. Брюер не потерял сознания, но свалился на пол, основательно оглушенный. Оказавшись на четвереньках, он усомнился, сумеет ли подняться, и тут же ощутил на своей спине чужую ногу, прижимающую его к полу. Сопротивляться было невозможно. Распластавшись на полу под навалившейся тяжестью, он почувствовал, как к шее прижалась подушечка хитрого шприца.
Давление продолжалось не менее двадцати секунд, но Брюер оказался бессилен этому помешать. Боли он не ощутил, — собственно, для того и изобретали хитрые шприцы.
Брюер слегка удивился, что не потерял сознание после инъекции, хотя сам не знал, с какой стати заподозрил в желтоватой жидкости анастетик. К тому времени, когда тяжесть в спине исчезла, боль в голове успела затихнуть, но его еще подташнивало. Он решил полежать, пока не будет уверен, что удержится на ногах. Он слышал, как темноглазый подходит к столу, где лежали капсулы.
Наконец Брюер поднялся на ноги и встретил взгляд необыкновенных глаз.
— Спасибо, — сказал он, храбрясь, насколько это было в его силах. — Я думал, что лишился шанса исследовать это вещество.
— О, шансов у вас будет сколько угодно, — заверил его темноглазый. — Но спешить некуда. Теперь уже некуда. Вы знаете, где меня найти, когда будете вполне готовы к разумному разговору.
С этими словами незнакомец просто развернулся, вышел за дверь лаборатории и был таков. Из лаборатории не просто было выйти, не зная соответствующих шифров, однако незваного гостя вряд ли это остановит.
Быстрая проверка показала, что оставшиеся капсулы пропали и с экрана были стерты все данные. Впрочем, работа была сделана кое-как: в аппаратуре наверняка осталось достаточно следов для повторения анализа, кроме того, возможно, он сумеет восстановить стертые файлы с жесткого диска. Брюер задумался, что понимал таинственный незнакомец под «вполне готовы». Наверняка дело не и настроении.
Брюер обычным шприцем взял у себя немного крови из пятнышка на шее, но сразу к анализу не приступил, а убрал образец в холодильник и поспешно вышел на улицу. И не останавливался, пока не добрался до телефона-автомата.
Он воспользовался обычной карточкой, какие продаются в кассах супермаркетов, но из осторожности направил звонок через Таллин: люди, в чьей помощи он нуждался, предпочитали иметь дело с осторожными клиентами.
Брюер снова вышел на улицу так поздно, что Простак Саймон был уже дома и спал безмятежным сном. Как и следовало ожидать, один. На дверях у него было три замка, а на окнах — два, но старый пластик не устоял против растворителя, так что Брюер вошел, не потревожив хозяина, и провел быстрый, но тщательный обыск.