— Сотрудничество, — иронически бросил Брюер, — это чудесно.
Словно по команде в дверь позвонили. Не в звонок снизу, за укрепленной входной дверью, а в колокольчик, висящий у двери квартиры.
Марклоу не хуже Брюера понимал, что тому, кто прошел так далеко, нет нужды звонить у дверей — этот жест был чистой издевкой.
— Не вставай, — сказал Брюер Дженни. — Я думаю, это ко мне.
Брюер посоветовал стрелку не рисковать: он видел, как стремительно движется Марклоу и как он силен. Снайпер выстрелил, как только увидел цель, и Марклоу рухнул на пол.
Его свалила просто инерция удара, но встать экс-вампир уже не сумел. Такая доза транквилизатора усыпила бы лошадь и даже тигра.
— Присматривайте за ним хорошенько, — велел Брюер, когда люди вошли забрать тело. — Это исчезающий вид. Обеспечьте ему удобную крепкую клетку и поосторожнее с ним, когда проснется. Уверен, он еще способен укусить, если будет настроение.
Дженни встала с кушетки. Она напоминала второстепенный персонаж какой-нибудь мыльной оперы, но теперь актриса решила, что ее снимают крупным планом и надо изобразить смену чувств, хотя бы от тревоги к беспокойству.
Брюер открыл дверь представителю министерства.
— Дженни, это мистер Смит, — сказал он через плечо. — Он хотел бы получить у тебя полный список знакомых, которых ты свела с мистером Марклоу. Вероятно, не так страшно, если он будет не совсем полон, но ты заслужишь больше доверия, если никого не забудешь, а доверие тебе сейчас не помешает. Я не обманул твоего друга, когда говорил, что найду лечение, если получу время и достаточное финансирование. Если ты предпочитаешь сохранить свою искусственную риккетсию, тебе стоит оказаться полезной.
Мистер Смит не улыбнулся. Брюер и не ждал от него улыбки. Представители министерства — любого, — пробыв некоторое время на этой работе, теряют способность улыбаться.
— Ублюдок, — сказала Дженни. — Ты нас продал!
Брюер изобразил жестокую обиду:
— Я тебя продал? Это ты рассказала новому приятелю о моих скрытых операциях. Ты продала ему моих… сотрудников. Ты даже старых подруг ему продала по бросовой цене, как обесценившиеся акции. После чего он преспокойно вломился в мою сверхсекретную лабораторию, избил меня и накачал заразой, которая в не столь отдаленные времена заставляла его сотни, если не тысячи лет прогрызать кровавые дыры во всем теплокровном, что попадалось на пути. Он в самом деле решил, что это хороший способ завоевать мою дружбу, или ты подсказала? Ты никогда не разбиралась в людях, а он, должно быть, забыл все, что знал, когда сам был человеком. Что неудивительно, учитывая, что это заболевание сближает его, скорее, с бешеными собаками и летучими мышами-вампирами. Из всех навыков общения у него сохранилось только умение оставаться в тени, прикрываясь легендой, превратившейся в анекдот. Да и тот он в конце концов забыл.
Дженни уставилась на него глазищами, почти столь же пронзительными и угрожающими, как у Энтони Марклоу. Но их цвет оставался голубым, как у младенца, и силы духа за ними не чувствовалось. Как-никак она не стала настоящим вампиром. Ей просто снились неприятные сны.
— Я думала, ты это всерьез, — забормотала она. — Я думала, ты веришь во все эти слова про передовой рубеж новой революции — о поисках бессмертия, преодолении всех врожденных ограничений…
— Я верил и верю, — сказал он. — Иначе зачем я здесь, по-твоему? Думаешь, я мог доверить такую работу со всеми вытекающими из нее благами такому, как он? Черт побери, он же паршивый вампир!
Горящий взгляд Дженни метнулся к неулыбчивому мистеру Смиту и снова к Брюеру, будто спрашивая: «Это кто такой? Тоже контроль качества?»
Но сказала она другое:
— Энтони ввел бы тебя в дело и сделать равным партнером. Государство ни за что так не поступит. Как только я скажу этому жуткому типу все, что он хочет узнать, мы с тобой станем лишними. Все загребут они.
— Ты насмотрелась телевизора, — сказал ей Брюер. — Правительство — не тайная организация, созданная, чтобы нас контролировать. Я голосовал за правительство и точно не голосовал за графа Дракулу. И никто, кроме Простака Саймона, больше не говорит «жуткий», а Саймон до того прост, что помешался на коллекционировании карточек из телефонов-автоматов.
— Тебе это было не по нутру, да? — огрызнулась она. — Ты просто не мог видеть меня такой. Люди, которых ты выбросил, должны оставаться мусором в канаве? Им не положено найти кого-нибудь получше и выбраться на дорогу. Ты это сделал из ревности, потому что ты — злобный, жалкий и ревнивый тип.