Прогулки вниз к Юстон-роуд тебе никогда не нравились. После рынка этот район всегда казался скучным: высокие серые блоки, оживленные дороги. У тебя уставали ноги… Сегодня я все равно пройду здесь. Это — часть поездки. К тому времени, как я смогу вернуться, этот район изменится. Возможно, он станет менее скучным. В любом случае не останется прежним.
Один. Нет еще и полудня. Это будет хороший ход. Или был, если угодно… А теперь — новый уровень.
Я видел, что ты все так же сидишь на полу в гостиной, сложив ноги по-турецки, и весело споришь о чем-то со Сьюзи. Я к тому времени уже был сильно пьян. В очередной раз направляясь в туалет, я подошел к тебе и чуть не упал. Но ты поддержала меня. Две ближайшие ванные были заняты. Проклиная Джона за то, что в доме чертовски много лестниц, я стал подниматься наверх. Здесь было темнее, чем внизу, но я без труда нашел туалет.
После я вымыл руки каким-то дорогим мыло и какое-то время стоял, пялясь на себя в зеркало и смеясь над своим отражением.
Посещение уборной не помогло. Я возвращался, кажется, еще пьянее, чем был. Споткнулся, упал и потянулся в поисках опоры. К горлу подступил неприятный ком. Кажется, я был готов «обмыть» новый дом по полной программе. Но один глубокий вдох, и все в порядке. Сглотнул. И понял, что для того, чтобы выжить в этот вечер, мне надо выпить. И еще раз выпить.
Вдруг я услышал шорох. Повернулся, чтобы посмотреть на дверь. И сразу понял, что это кабинет Джона. Он показывал нам его раньше. Комната, сидя в которой Джон предполагал год от года становиться все более и более успешным. Тогда казалось невероятным, что спустя шесть лет он покончит с собой.
— Привет.
Ванесса стояла в кабинете у окна. В холодном лунном свете она казалась сделанной из стекла, причем самым лучшим из мастеров. Не знаю, зачем я ввалился в комнату, потянув дверь. Она захлопнулась у меня за спиной, а Ванесса шагнула навстречу. Ее платье шуршало, как листья на ветру.
Мы встретились на середине комнаты. Я не помню, как стянул с нее платье. Помню только ее длинные белые ноги. И не помню, кто снял с меня брюки. Но кто-то же должен был это сделать! Я помню, как бормотал что-то о том, что у нее наверняка есть парень. Она молчала и улыбалась мне. Безумие! В комнату в любой момент могли войти. Но так случилось…
Тотгенхэм-Корт-роуд — технологии по сниженным ценам, кредиты, скидки. Когда мы спускались сюда с Оксфорд-стрит, ты всегда хватала меня за руку, пытаясь пронести мимо магазинов, закрывала от меня витрины. А в «Спенсере» ты трепетала уже над нижним бельем, а я стонал, что это несправедливо, но не возражал.
Здание «Time Out», где какое-то время работал Говард. на стыке Оксфорд-стрит и Тоттенхэм-Корт-роуд я обернусь и посмотрю туда, откуда пришел, и попрощаюсь со всем этим. Сентиментально? Возможно. Но эта прогулка очень много для меня значит.
Я пройду пешком вниз по Лестер-сквер и на Пиккадилли сяду на поезд до Хитроу. У меня есть билет, паспорт и доллары. Немного, но на первое время должно хватить. Потом я найду, как заработать. Все остальные деньги я оставил тебе и детям. Кстати, если вдруг ты еще не решила, что купить Мэдди на день рождения, я слышал, что она хочет «Убежище» Поля. Хотя, может, она и сама себе его купит… Я все время забываю, что дети уже выросли.
Когда я спустился из кабинета Джона вниз, вдруг почувствовал, что трезв. Ты все так же болтала со Сьюзи, но я понял — что-то изменилось. Я боялся, что ты догадаешься, все поймешь. Но ты лишь протянула руку и усадила меня рядом. Все улыбались: Говард, ты, мои друзья. Но я знал, что не заслуживаю этих улыбок.
Особенно твоей.
Через час мы ушли. В такси я старался как можно дальше отодвинуться от тебя, боясь, что ты почувствуешь запах Ванессы. Но мы держались за руки, и ты выглядела вполне счастливой. Дома я принял душ, пока ты заваривала чай. А потом мы легли спать. Ты сразу крепко уснула, а я еще около часа смотрел в потолок, борясь с отвращением к самому себе. Но вскоре тоже уснул.
Через несколько дней я успокоился: сделал ошибку по пьянке, с кем не бывает! Я решил не рассказывать тебе об этом, отчасти из трусости, но больше потому, что произошедшее так мало для меня значило, но как больно будет тебе, если тебе вдруг станет известно об этом. Наши отношения — вот что действительно важно. Через две недели от всего этого остались лишь смутные воспоминания. Мне казалось, что это даже увеличило мою любовь к тебе. Это был единственный случай за все время, пока мы были вместе. Больше ни разу. Я клянусь тебе!