— Не Драул, — сказал он. — Не Драул.
— Кто это, Гиорси? И что означает «аупир»?
Его голова резко дернулась. Жилы канатами выступили на шее.
— От кого вы услышали это слово?
— От вас. — Она в смущении опустила глаза. — Профессор Нейман одолжил мне некоторые записи, сделанные во время вашего ночного бреда. Ваш голос звучал беспокойно.
— Вы не поверите, если я скажу вам.
— Попытайтесь.
— Он придет убить меня. Я умру еще до скончания века.
Слезы показались в его покрасневших, полных отчаяния глазах, готовые вот-вот оросить щеки.
— Никто не сможет причинить вам вреда. Здесь лучшая охрана, чем где бы то ни было. Вероятно, проще отсюда выйти, чем сюда войти.
— Он найдет меня.
— Кто, Гиорси? Кто?
— Дракула.
Он произнес это имя ровно, без эмоций. Ей подумалось, наполненный газом шар издал бы такой звук, если бы его прокололи. Мгновение она размышляла, затем нахмурилась:
— Что вы имеете в виду?
— Он аупир, — сказал Салавария, очевидно впадая в истерику.
Он схватил ее за руку. Охранники шагнули ближе.
— Он аупир. Он вампир!
Наим знаком велела охранникам отойти:
— Оставьте его. С ним все в порядке. С ним все в порядке.
Охранники слегка подались назад, но держали оружие наготове. Ливень забарабанил в окна, заставив ее вскочить. Где-то далеко над серым шоссе сверкнула дугой молния.
— У вас есть распятие? — спросил Салавария, окидывая взглядом ее шею.
— Нет, но я могу достать его для вас.
— Они не позволяют мне носить его. Они думают, что я с его помощью покончу с собой. — Он рассмеялся сухо и раздраженно. — Ведь я уже мертв.
— Гиорси, — попыталась она утешить его, — постарайтесь успокоиться. Что это вы там говорили про вампиров?
Он, натянутый как струна, поперхнулся словами:
— Мои предки приложили руку к поимке графа. Они помогли найти его. Он вернулся уничтожить тех, кто мог бы представлять для него опасность.
— Граф?
— Дракула! Господи, вы ничего не знаете!
— Гиорси, вы несете какую-то чушь.
— Послушайте! Он вернулся. Он хочет прервать все кровные линии, которые опасны для него. Превентивные меры и месть.
— Но…
— Расскажите мне, что вы видели в ту ночь, когда поехали в Холлоуэй. Все. До мельчайших подробностей.
Она стала рассказывать, бросая нервные взгляды на непроницаемые лица охранников. Когда она упомянула о незнакомце у дома, ее голос дрогнул.
— Это забавно, но я вспомнила о нем только сейчас. Как я могла забыть о нем? Он был отвратителен, он ел…
— Он сказал вам что-нибудь?
Она поднесла палец ко рту:
— Нет. Но потом мне приснилось, что он сказал мне кое-что. О боже, я забыла…
— Он обладает огромными способностями. Он может играть вашими мыслями. Что он сказал в вашем сне?
Она рассказала ему. Он будто вдруг сжался — даже больше, на что его отощавшее тело было способно. Все его пренебрежение исчезло.
— Вы верите, что давняя трагедия как-то связывает нас, что история уготовила нам что-то? Что-то исключительно несчастливое? Какую-то беду?
Непрошеное воспоминание пришло к ней — о темной фигуре, «имеющей» ее сзади, в то время как ее друга, бьющегося в лихорадке и не замечающего ничего, рвало в углу промозглой комнаты.
Она встала и направилась к двери.
— Остерегайтесь своего прошлого, — сказал Салавария. — Опасайтесь поступков ваших предков.
Она вымокла насквозь, пока шла к машине. Черные грозовые облака вспыхивали белым огнем, освещая здание тюрьмы. Казалось, сам воздух может в любой момент вспыхнуть и поглотить ее. Руки зудели. Она бросила взгляд на свой влажный свитер как раз в тот момент, когда жирная личинка мухи отвалилась от манжеты. Наим с отвращением дернулась и начала шарить по сиденью, пока не скинула личинку на пол. Она раздавила личинку на коврике. В поту, несмотря на дождь, и задыхаясь, она осторожно отвернула рукава. Ее порезы отекли и источали влагу, кожа вокруг была синевато-багрового цвета. Четыре-пять личинок гнездились в липкой вздутой плоти. Наим взвизгнула и выскочила из машины в бурю. Она повыдергивала личинки, замирая, когда чувствовала движение каждого сального белого существа.
Боже, а вдруг их головки остались внутри? Даже несмотря на пустой желудок, ее вырвало. Утерев тонкую размазню рвоты с подбородка, она стащила свитер и, выкинув его, пошла обратно к машине. «Спокойно. Спокойно, девочка».