Сын Стокера, Ноэл, ненавидел Ирвинга за то, что тот разрушил жизнь его отца, но в мешке с письмами Брэма, который его сын отдал мне, когда я был еще очень молод, я обнаружил конверт с запиской, сделанной небрежным почерком Ирвинга химическим карандашом: «Ты выше всех мужчин, над которыми я имел власть, дорогой».
Сам Стокер был подавлен смертью Ирвинга и даже перенес удар, в результате которого стал хромать и терять зрение. Вернувшись к Круденскому заливу, он больше не мог позволить себе отель «Килмарнок Авинс» и снял хижину рыбака. Мне приятно думать, что, когда он, хромая, брел по пескам, опираясь на свою крепкую трость, он вспоминал слова Дракулы, которые тот со злостью произнес, обращаясь к своим преследователям на Пикадилли: «Я начинаю мстить. Моя месть проникнет сквозь века, и время на моей стороне». Но Стокер и не подозревал, что создал один из мифов XX века и что тиражирование этого образа обогатит других, но не его.
Когда роман был издан сто лет назад, он был встречен неоднозначно. «Дейли мейл» восторженно отозвалась о нем как о «таинственной, яркой и ужасной истории»; в то время как «Атенеум» осмеивал книгу: «Она представляет собой просто серию невероятных событий». Но по-настоящему пророческий комментарий сделала мать Стокера, известная особым чутьем на ужасы: «Ни одна книга со времен „Франкенштейна“ Мэри Шелли не может сравниться с твоей в том, как мастерски написанное внушает страх. Она заставляет трепетать от ужаса и этим способна принести тебе славу и много денег». Но мать ошиблась по поводу денег.
Первый тираж книги составил всего три тысячи экземпляров и не стал бестселлером, что пророчили некоторые «эксперты». Вдова Стокера Флоренс ни цента не получила за немой фильм «Носферату» и вынуждена была судиться с «Юниверсал» за те сорок тысяч долларов, позволившие ей провести последние дни в комфортных условиях.
Именно фильм с Белой Лугоши запечатлел в сознании людей образ графа Дракулы, несмотря на то что сам образ настолько ярок и необычен, что справился бы и без помощи Голливуда.
Хэмилтон Дин представил сценическую трактовку истории с речью Ван Хелсинга, роль которого исполнял, под занавес: «Когда сегодня вечером вы приедете домой, и все огни в доме будут погашены, и вы, объятые ужасом, увидите лицо в окне, о, просто возьмите себя в руки и вспомните, что, кроме всего прочего, существует и такое!»
В конечном итоге Стокер рукоплескал другим. Тринити-колледж присвоил степень Ирвингу и даже профессору Вамбери, а о Стокере написали: «Он поднялся над всеми остальными», но никак не наградили самого Стокера, несмотря на то что он был дублинцем. Когда я предложил им сделать это в 1997 году, то получил короткий ответ: «Невозможно присвоить степень даже по случаю столетия „Дракулы“, посмертно такие степени не присуждаются».
Стокер был оставлен без внимания даже теперь, и поэтому настоящий сборник захватывающих историй так важен в настоящий момент. Как гордился бы мой двоюродный дед, если бы только мог хоть одним глазком взглянуть на будущее своего творения и прочитать эти слова заслуженного признания.
Дэниэл Фарсон, 1997
БРЭМ СТОКЕР
Дракула, или Вампиры: Пролог
Утром, в 10.15, во вторник 18 мая 1897 года, за несколько недель до первой публикации «Дракулы», Брэм Стокер сам один-единственный раз представил свое новое произведение в театре «Лицеум» в лондонском Вест-Энде.
Будучи антрепренером Генри Ирвинга и директором-распорядителем его театра «Лицеум», Стокер имел возможность организовать представление, что было сделано единственно с целью защиты авторских прав и чтобы на пьесу обратила внимание труппа лорда Чемберлена.
Сценарий создавался в явной спешке: местами он был написан от руки почерком Стокера, а местами были вклеены фрагменты корректуры романа. Сценарий насчитывал более сотни страниц, содержал пять действий и не менее сорока семи сцен и требовал более четырех часов, чтобы все это «представить на сцене».
Согласно Дэниэлю Фарсону, биографу и внучатому племяннику Стокера, когда Ирвинга спросили, что он думает о таком представлении, тот, послушав всего несколько минут, ответил: «Ужасно!»
Пьеса написана неровно: некоторые сцены проработаны тщательно, в других же отводится чересчур много времени напыщенным монологам Ван Хелсинга. Последняя же сцена, описывающая преследование Дракулы до самого его замка и последующую смерть его, занимает лишь полстраницы!