Дракон побежденный
I
– Вот там, господин. Вот в той пещере он и обитает… – крестьянин махнул рукой, опасливо покосившись – туда, где, обросшие снежною шубой, к тропинке клонились кусты. – Оттуда приходит, как проголодается… – голос его принизился до еле слышного шепота. – Намедни козу утащил… дьявольское порождение преисподней! – сложенные щепотью, пальцы его торопливо коснулись кудлатого края шапки. – Избави нас от него, господин!
Влад осмотрелся. Припушенная порошей, тропинка вилась от подножья горы, вырастая над Владовой головою – точно змей, распластавшийся телом своим по холодным, усыпанным снегом камням. Там, за приземистой горной грядой, хоронилось змеиное логово. И огненноглазый, с глубокой, точно сама преисподняя, пастью – змей ждал его, когтеострыми лапами рыл заиндевелую землю. И белые, точно нестаявший лед, сияли во тьме костяные кинжалы клыков, звали манко – ну что ж, рыцарь, попробуй меня одолеть… пройди свое испытание… а если не сможешь… Змей расхохотался, протяжным, раскатистым эхом, и дрогнули горы, и Влад едва устоял на ногах…
…Сжав крепче поводья беспокойно прянувшего вороного.
– Мой рыцарский долг – защищать обездоленных, денно и нощно сражаясь с врагами веры Христовой, – коротко бросил он. – Я поднимусь на эту гору, старик, и спущусь с нее – с драконовой головою под мышкой. Скажи людям, что скоро их страхи развеются.
…Хруст конских копыт по усыпанной снегом тропе нес в себе вызов драконьему самодовольству. Черное чрево пещеры манило – белесым облачком пара, рвущимся из самых глубин. Дракон был благодушен и сыт… а может, и злобен, всенарастающей голодною злобой. Влад спешился, примотав поводья к корявому толстому пню у привратья пещеры. Тяжелые снегом, беспокойные облака мчались над ним. Влад обнажил меч, подумав, что, может быть, не увидит их более никогда, пещерная тьма прожует его и выплюнет стылые кости, а потом, устыдившись малодушных мыслей – крепче сжал рукоятку меча и шагнул в темноту…
…Что тотчас же отозвалась ему звериным рычанием. Он выступил из-за черной стены, преграждая дорогу Владу – огромный, точно оживший осколок горы, чешуисто-изумрудный, с золотыми, точно плавленые монеты, глазами… из которых сочились мутные слезы.
– А-ур-р… – горестно взревело чудовище. – У-ыр-р… у-у…
И тяжко осело на пол, взметнув за собою лохмотья слежавшейся пыли.
Влад приблизился, охранительно выставив меч перед собою. От взгляда его не укрылась черно-бурая кровь на драконовой лапе с посеревшим от гнили, изломанным когтем, и сочащийся болью драконовый взгляд.
– Как видно, здесь уже был рыцарь, ищущий подвига, – пробормотал Влад вполголоса, стараясь в напраслину не тревожить драконовы уши. – И мой меч всего лишь довершит начатое, прервет последние муки…
Дракон застонал. Из раззявленной пасти его взметнулся трепещущий красный язык, раздвоенный, точно змеиное жало. Мокрым платом коснулся Владова лба. Задрожав, втянулся обратно.
– А-ур-р…
Влад покачал головой.
– Зверь взывает к моему милосердию, – потрясенно произнес он. – Беспомощный, стоит он передо мной, и жизнь его, богопротивнейшей твари, зависла на острие моего меча. Возможно ли это – в мире, простертом под яростным солнцем и вечно неспящей луною – чтобы дракон был помилован рыцарем? Чтобы карающий рыцарский меч не отделил от тела драконову голову?
Чудище обреченно замолкло, смежив серые веки, мокрые от гноя и слез. Время словно остановилось, замерло – тягучее, как смола, и мухой, увязшей в золотом янтаре – Влад видел себя, с воздетым мечом подле дракона, и заиндевелые капли из драконовых глаз, алмазами стынущие в полете.
А потом – меч его рухнул вниз с ужасающим скрежетом, и чудовище взвыло.
***
Взгляд дракона был холоден, точно нестаявший лед, а из черной, оскаленной пасти его вырывалось язвящее жало. Влад коснулся рукою – дверного кольца, крепко сжатого зубом дракона. И дверь распахнулась, открыв необъятных размеров пещеру тронного зала, и Влад на мгновение замер, словно там, на драконьей горе, усыпанной саваном снега, пред убеленным костями входом в драконово логово, а после – шагнул за порог.
– Приветствуем же, достославные рыцари, собрата нашего по вере Христовой – Влада, сына Мирчи, драконьего победителя! – эхом грянуло в зале, отразилось от каменных стен.
Влад склонил голову – перед молниевым взглядом того, кто, опершись на меч, ждал его – посреди зала, в окружении рыцарей, чьи одежды были красны, как драконова кровь, а плащи – жгли глаза зеленой драконовой чешуей. Распахнув холщовый мешок, Влад поднял над головою – источающую слизь и зловоние сизо-зеленую лапу с бессильно поджатым когтем, и голос его возвысился над собравшимися.