— Я благодарна вам, сэр, — пробормотала я. — Сегодня вы вселили в меня мужество, когда я более всего в нем нуждалась, дали мне сил осуществить мечту.
— Я рад.
— Как мне вас отблагодарить?
Не отпуская поводья, мистер Вагнер поднес мою руку в перчатке к губам и тихо ответил:
— Позволив вновь увидеться с вами.
Мое сердце лихорадочно забилось, и я ответила:
— Мы с мужем всегда будем рады вашему визиту, сэр, покуда мы в городе.
— С мужем? — Он уронил мою руку и издал низкий саркастичный смешок. — У меня нет ни малейшего желания навещать вашего мужа, мадам.
Я ничего не ответила. Мои щеки горели. Он взглянул на меня и спросил:
— Все эти недели, прошедшие со дня нашей последней встречи… вы думали обо мне хотя бы изредка?
— Разумеется, думала, — ответила я чужим голосом.
Он остановил лошадь и повернулся ко мне. Его красивое лицо светилось в лунном свете, когда наши взгляды встретились. Мистер Вагнер приложил прохладную ладонь к моей пылающей щеке — прикосновение столь интимное, что я не удержалась и ахнула. Тихим, глубоким голосом он произнес:
— А я только о вас и думал.
— Каждый день я гадала, где вы и как, — прошептала я.
— Я тоже. Я думал, вы потеряны для меня навсегда, и все же не мог вас забыть. Я никогда не смогу вас забыть, Мина.
Он впервые назвал меня Миной — фамильярность, дозволенная лишь самым близким людям. Мистер Вагнер наклонился еще ниже, между нашими лицами осталось всего несколько дюймов. Страсть вскипела в моих жилах. Мной овладело отчаянное желание ощутить прикосновение его губ. На глаза навернулись жаркие слезы, а в горле встал комок.
— Возможно, если бы мы впервые встретились до моего обручения, все могло бы повернуться иначе, — с трудом произнесла я. — Но я была помолвлена, а теперь замужем! — Я отстранилась от него и сбросила плащ. — Это неправильно. Неправильно! Простите. Я не могу больше видеться с вами!
Я распахнула дверцу, выскочила из экипажа и в мучительной тоске побежала по лесной дороге.
Я тихонько постучала в переднюю дверь лечебницы. Мне открыла служанка. Я поспешила в свою комнату, упала на кровать и разразилась слезами.
Ах! Глупость человеческого сердца! Что толку отрицать: я полюбила мистера Вагнера! Безумно, глубоко, отчаянно полюбила!
«Разве это возможно, любить двоих мужчин одновременно?» — печально спросила я себя.
Ведь я обожала мужа всем сердцем. Однако мои чувства к Джонатану отличались от тех, которые я испытывала к мистеру Вагнеру. Они были спокойнее и тише, основанные на долгой дружбе и уважении.
Сама мысль о мистере Вагнере, напротив, учащала мой пульс. Пребывание в его обществе, голос, прикосновение… наполняли меня таким волнующим возбуждением, какого я не испытывала никогда прежде. Попрощавшись с ним, я словно разрубила себя надвое. Но что же мне оставалось? Ничего! Ничего! Я замужняя женщина. Общество мистера Вагнера всегда служило для меня источником соблазна, которому практически невозможно противостоять. Я уже вышла далеко за рамки пристойности, проводя так много времени наедине с ним. Мысли, которые сейчас бурлили в моем разуме и сердце, не имели ничего общего с приличием и моралью.
Несколько минут я лежала на кровати и горько плакала, но знала, что это не поможет.
Собравшись с духом, я вытерла глаза и процитировала свой любимый сонет Шекспира:
Я напомнила себе, что моя любовь к Джонатану — над бурей поднятый маяк. Она неизменна и истинна. Ее не поколеблют несчастья, не сломают годы. Я испытала соблазн и не дрогнула. Моей любви, как написал Шекспир, не страшны времени угрозы.
Я взглянула на часы на каминной полке: около половины девятого. Доктор Сьюард, должно быть, гадает, что со мной приключилось. Я подошла к раковине, плеснула водой на лицо и пригладила волосы, полная решимости положить конец этой вспышке эмоций и сохранить свою вечернюю прогулку в тайне.
Я отважилась спуститься в кабинет доктора Сьюарда. Хозяин сидел за столом, погрузившись в чтение страниц, отпечатанных мною на машинке.
При виде меня он вскочил и заявил:
— Миссис Харкер! Я велел повару повременить с ужином, поскольку не хотел вас беспокоить.
— Благодарю, — ответила я, с облегчением узнав, что его не встревожило мое отсутствие.
— С вами все в порядке? — Он с участием глядел на меня.
— Абсолютно, — солгала я. — Хотя… я думала о бедняжке Люси и обо всем, что вынес Джонатан.
— Вот как. Мне понятна ваша печаль. Я прочел ваш дневник и больше половины записей вашего мужа. Я ошибался, миссис Харкер. Вы оба немало вынесли. Я должен был сразу довериться вам, ведь Люси отзывалась о вас так хорошо. — Он обошел вокруг стола и встал рядом со мной. — Вы сказали, что хотите узнать, как умерла Люси.
— Да.
— Предупреждаю, это ужасная история, но если вы еще хотите ее услышать…
— Хочу, доктор.
— В таком случае мои фонографические записи в вашем полном распоряжении.
После ужина мы вернулись в кабинет доктора Сьюарда, где он усадил меня в удобное кресло рядом с фонографом. Врач открыл большой ящик, в котором в определенном порядке располагалось множество полых металлических цилиндров, покрытых темным воском, но, вместо того чтобы выбрать один из них, замер, пораженный внезапной мыслью.
— Знаете, я веду этот дневник уже много месяцев, но мне только сейчас кое-что пришло в голову. Я ведь понятия не имею, как выбрать нужную часть. Боюсь, вам придется прослушать все с самого начала, чтобы найти отрывки о Люси.
— Ничего страшного, доктор. У меня впереди вся ночь, а спать совсем не хочется.
«Мне отчаянно нужно как-то отвлечься от мыслей о мистере Вагнере», — добавила я про себя.
Доктор Сьюард вставил первый цилиндр в устройство и настроил его, показав, как запускать и останавливать запись, если мне захочется прерваться.
— Первые шесть цилиндров вас не ужаснут и смогут поведать кое-что из того, что вы хотите узнать. Но после… — Он не закончил, вместо этого протянул мне папку с разрозненными бумагами. — Несомненно, в рассказе будут пробелы. Эта переписка, имеющая отношение к делу, может показаться вам интересной. Артур Холмвуд — ныне лорд Годалминг — вернул мои письма, чтобы мы могли вести летопись всего, что случилось. У нас также есть несколько страниц дневника Люси, включая запись, которую она составила за несколько ночей до смерти, — рассказ о волке, который ворвался в окно ее спальни.
— Страницы дневника Люси? — Я открыла папку и просмотрела ее.
Меня охватила буря эмоций, когда я нашла страницу со знакомым почерком подруги.
— Советую читать в хронологическом порядке, не то, боюсь, вы ничего не поймете.
Доктор Сьюард с мрачным видом пересек комнату, сел спиной ко мне, словно пытаясь выделить гостье немного личного пространства, и вернулся к чтению.
Хотя мне не терпелось прочесть слова Люси, я на время отложила папку ради фонографа, поднесла металлическую вилку к ушам и начала слушать. Первая часть дневника доктора Сьюарда была длинным и неприятным наблюдением за одним из его пациентов — психически неуравновешенным мужчиной по фамилии Ренфилд, который питал склонность к ловле и пожиранию мух, пауков и маленьких птичек. Но я впервые в жизни слушала машинную речь и ловила каждое слово.
Следующие несколько часов я вставала с кресла только для того, чтобы поменять цилиндр. Похоже, этот безумец Ренфилд — с которым мне вскоре предстояло познакомиться — представлял большой интерес для доктора Сьюарда. У мистера Ренфилда чередовались припадки доброты и жестокости. Однажды ночью он сбежал из лечебницы в лес, где перебрался через высокую стену в Карфакс — заброшенный дом по соседству.