Увидев, как на Князя обрушился град шквального огня, Люсиль прицелилась из своего длинноствольного Люгера и начала отстреливать немцев. Некоторые из них переключились на нее, своим огнем разбив зеркальное покрытие бара и пробив дыры в дереве внизу.
Один из немцев выпустил в нее весь свой магазин, вынудив Люсиль укрыться, а сам тем временем пробежал мимо нее и выскочил за дверь, ведущую в оружейный склад. Она выстрелила в него, но промахнулась.
Дракула отвернулся от Рейкеля и бросился на солдат со своим мечом, рубя ряды серых гимнастерок, словно кукурузные стебли косой. Те стали валиться на пол, некоторые даже не поняли, что только что потеряли руку, или же им только что отсекли ногу, а кое-кто даже не успел осознать, что мертв, хотя еще стоял на ногах. Из разрубленных артерий фонтанами стала бить кровь.
Люсиль убила еще троих, но затем услышала глухой щелчок, означавший, что ее затвор заблокирован автоматической задержкой. У нее закончились патроны, и она выругалась.
Но оснований беспокоиться уже не было. Молниеносным ударом с плеча Дракула рассек последнего солдата надвое. И вновь повернулся к Рейкелю.
Люсиль поднялась из укрытия и стала смотреть на их дуэль. Она понимала, что это был опасный бой, не на жизнь, а на смерть, но она также видела превосходство Князя над немцем и не беспокоилась за него. Она расслабилась и стала просто следить за боем как за зрелищем.
Но затем она что-то заметила краем глаза. Повернувшись, она увидела солдата, которому удалось скрыться. Он вернулся в зал. На плече у него лежал Панцершрек [немецкий ручной противотанковый гранатомет], который партизаны называли «печной трубой». Это действительно была большая труба, стрелявшая 88-мм ракетой.
Должно быть, он взял ее из арсенала, который они только что покинули.
От ужаса у нее перехватило дыхание. Князь мог выдержать несколько пуль, но она лично подбила танк одной из таких ракет. Эта штука его просто уничтожит.
Она инстинктивно подняла Люгер, намереваясь застрелить солдата, но вспомнила, что пистолет пуст. Она ринулась через комнату к одному из убитых. Солдат с базукой тем временем упорно старался прицелиться в Князя, который в смертельном танце порхал по залу.
Люсиль вырвала пистолет из руки убитого, сняла его с предохранителя и прицелилась в немца у дверного проема. Его рука лежала на спусковом крючке.
Она выстрелила в него. Дважды попав в грудь.
Тот пошатнулся. В предсмертных судорогах он каким-то образом все-таки запустил ракету. Выстрел получился шальным, снаряд угодил в потолок, раздался сильнейший взрыв. Сверху дождем посыпались штукатурка и деревянные обломки.
Только начало оседать белое облако пыли и штукатурки, как послышался скрип древесины, не выдержавшей давления, и одна из толстых потолочных балок рухнула на пол.
Ударив Дракулу и пригвоздив его к полу.
Рейкель успел отскочить, опомнился, перелез через груду обломков и встал над беспомощным Князем.
Люсиль выстрелила в Рейкеля. Но кроме удара, чуть отбросившего его назад, пули оказали на него воздействие не большее, чем на Дракулу.
Рейкель склонился над Князем, высоко подняв саблю для смертельного удара с плеча.
«Кажется, легенда гласит, что вампира убивает деревянный кол, вогнанный в сердце?», издеваясь, размышлял вслух Рейкель. «Или для этого хватит серебряного клинка? Настало время провести еще один эксперимент. Жаль, что здесь сейчас нет моего писаря, который бы зафиксировал этот торжественный момент».
Люсиль вдруг обнаружила, что вскочила и несется через весь зал. Промчавшись к ним, она бросилась на Князя, закрыв его своим телом, когда сверкающая серебряная сабля опустилась вниз.
Она не слышала своего крика, когда в нее вонзился клинок, пронзив сбоку ее кожу, мышцы и ребра. Она лишь почувствовала, как ее покидают силы.
Дракула изо всех сил стал пытаться высвободиться, когда внезапно всего в нескольких дюймах от его лица появилось лицо Люсиль. Затем он увидел, как глаза ее расширились от шока, почувствовал ее резкий выдох на своей коже.
Он почувствовал ее боль, как если бы она была его собственной, как если бы они были близнецами, соединенными разумом и телом. Безграничное сопереживание.
Невыносимые муки.
Что бы ни вызвало крик Дракулы — мучительная боль, протест или ярость, но он вырвался из-под рухнувшей балки, прижавшей его к полу, и бросился на немца.
Атака для него осложнялась раненной ногой, которую он вынужден был тащить за собой, когда вновь стал рубить нациста, и тот снова был вынужден отступать под таким натиском.