Я долго не мог успокоиться. Из покоев графа доносились глухие голоса, грохот и хохот, затем раздался резкий вскрик, за которым последовало такое глухое молчание, что я невольно содрогнулся. С бьющимся сердцем я бросился через обе комнаты, проходную и столовую, к коридору, – и не смог выйти. Я снова был под замком. Без сил я опустился на кушетку в темной столовой возле погасшего камина и тут же вскочил как ужаленный – на подворье раздался душераздирающий женский крик:
– Верни моего ребенка, чужестранец!..
Его оборвал вой волков, затем грянул повелительный голос графа Дракулы – и вновь воцарилась гнетущая тишина.
Я вернулся в свою комнату, лег и накрылся с головой тяжелым, как могильная плита, одеялом…
Что же мне делать?
25 июня. Утро
По ночам меня терзают страхи. Я до сих пор редко видел графа при дневном свете. Неужели он спит, когда другие бодрствуют, а ночами принимается за свои кровавые дела? Если бы только я мог попасть в его комнату днем! Мне кажется, шанс добраться туда есть – лишь бы хватило храбрости! Я собственными глазами видел, как он полз по стене, почему бы и мне не попробовать? Это опасно, но ведь и положение мое отчаянное! В худшем случае меня ожидает всего лишь смерть. Да поможет мне милосердный Господь, и если ничего не выйдет, прощай, моя любимая Мина!
Позже
Вот, рискнул и – уцелел…
Откуда у меня взялись силы, не знаю, – но, сняв башмаки, я выбрался из окна верхнего этажа на узкий каменный карниз и глянул вниз. Стена замка была выложена крупными, грубо отесанными глыбами, известка между ними выветрилась от времени. Я начал, ощупывая выступы ногой, осторожно спускаться. Мне было известно направление, а также примерное расстояние; голова не кружилась – должно быть, я был слишком возбужден. Ужасный путь показался мне удивительно коротким, так как уже вскоре я очутился перед открытым окном графских покоев. Тем не менее я страшно волновался, когда перелезал через подоконник.
Комната оказалась совершенно пустой. Мебель была затянута паутиной, постель графа не тронута, а дверь – заперта. Я стал искать ключ; в замке его не оказалось, как, впрочем, и в других местах. Единственное, что я обнаружил, – кучу золотых монет на полу, покрытых слоем пыли и грязи, – римских, британских, австрийских, греческих, турецких… И всем – не менее трехсот лет. Рядом валялись потемневшие золотые и серебряные украшения и драгоценности.
В углу я увидел тяжелую дверь. Попробовал ее открыть – она поддалась. Винтовая лестница за дверью круто вела вниз. Я начал спускаться, ощупывая скользкие стены с редкими бойницами, сквозь которые едва проникал мутный свет. На самом дне меня остановил удушливый запах сырой земли, шедший откуда-то сбоку…
Там обнаружилась еще одна дверь, и когда она отворилась, я очутился в старой часовне, служившей, вероятно, когда-то склепом. Потолок ее сгнил, повсюду валялся всевозможный хлам, зияли какие-то ямы; земля была разрыта совсем недавно и насыпана в длинные деревянные ящики – очевидно, те самые, что привезли словаки. Приспособившись к тусклому свету, я начал исследовать каждый вершок земляного пола. Я заглянул, не без страха, в одну из ям, но она была пуста, не считая обломков старых гробов.
В третьей по счету яме я сделал открытие. Там, в одном из этих больших ящиков, на свеженасыпанной земле неподвижно лежал граф! Он был или мертв, или спал, однако глаза его были широко открыты и неподвижны. Несмотря на восковую бледность лба, на его щеках розовел румянец, а губы были красны как всегда. Не было никаких признаков дыхания или биения сердца… Я наклонился к нему в надежде найти в его одежде ключи от входной двери, – и встретился с мертвым взглядом графа. В нем вспыхнула такая лютая ненависть, что я, вскрикнув, попятился и бегом вернулся через его покои к окну. Руки мои тряслись, когда я карабкался обратно по стене.
Вернувшись к себе, я бросился, задыхаясь, на кровать и попытался привести в порядок мысли.
29 июня
Сегодня наступил срок, обозначенный в моем последнем письме, продиктованном хозяином замка.
Граф пришел ближе к вечеру и заявил:
– Завтра, мистер Харкер, вы отбываете… возвращаетесь в свою прекрасную Англию. Письмо уже отправлено; меня здесь не будет. За вами приедет коляска, которая доставит вас в ущелье Борго, где вы пересядете в дилижанс, следующий из Буковины в Бистрицу…
Я решил проверить, правда ли это, и спросил прямо: