Я почувствовал себя птицей. В теле образовалась лёгкость, мне захотелось нагадить в ботинок. Видимо обувь что-то заподозрила, потому что шнурки завязались в угрожающий бантик. Меня разбирало веселье. Башмак, оттопырив подошву, улыбался рваной улыбкой.
Сверху проплыла стая рашпилей. Они были белые и пушистые. Протопал ватный слон. Неуклюжий элефант наступил болонке на хвост, отчего стал хромать и сутулиться.
Мне захотелось взлететь. Не вышло. Значит, я птица, которая не умеет летать. Курица! Нет, курицей быть не охота. Лучше – орёл! Снова попробовал взмыть вверх – опять неудача. Наверное, я пешеходный орёл. Нет, не так. Безперьевой. Я смеялся, как ненормальный. Вот, нашёл! Прямоходящий! Всё – я орёл прямоходящий.
Посмотрел на ботинок – тот, завязав лямки в узел, ржал во весь свой, просящий каши, рот. Взглянул вверх - там, выстроившись в строгий косяк, летели блокноты. “В Буркина-Фасо”, - догадался я. Эта мысль вызвала новый приступ бесконтрольного смеха, но стайка блокнотов пробудила неясные ассоциации.
А, может, разорвать их на страницы? В ответ на мои мысли один из органайзеров плюнул вниз, к моим ногам спланировал белый лист. Я подцепил когтем страничку, буквы на ней забегали мелкими букашками, а потом выстроились в боевой порядок. На них наступали крючковатые знаки – руны. Непонятных символов было больше, они без труда одержали верх. Буквы были согнаны к краю и сброшены с листа. Руны отсалютовали мандариновыми шкурками и в беспорядке расползлись по белой поверхности.
Откуда-то появилась неряшливая дама в засаленном халате. В руке она держала утюг. Из его носика валил пар, резкий свист возвестил о том, что инвентарь закипел. Мадам схватила лист и смяла его в кулаке. Расправив, провела по нему утюгом. Снова смяла и, усевшись на раскалённый прибор, улетела в неизвестном направлении.
Я пнул бумажный ком, тот угодил ботинку в рот.
- Да мне и не хочется знать, что тут написано! – крикнул я по-орлиному.
Шнурки заглянули в забитую пасть, ботинок выплюнул смятый лист на землю.
- Ну и не знай! – рявкнул на меня крокодиловый туфель. – Только я всё равно расскажу!
- Ничего не хочу слышать! – я заткнул уши крыльями. Уши были не мои, а болонки с бантиком.
Пёсик заскулил и выдал следующее:
- Бить будете, папаша?!
Розовый бант развязался и с жутким лязгом рухнул вниз. В месте его падения образовалась дыра, в центре которой возникла надпись “Black”. Так это же Чернодыр! Отличное место для дыролётов! Я сунул два пера в клюв и свистнул. Рваный ботинок подкатил ко мне по рельсам. Я закомпостировал своим клювом болонкин хвост и занял место в носке. Носок перенёс меня в туфель, который теперь не ботинок, а дыролёт. Я пристегнулся шнурком к воздуху, и аппарат из кроклодиловой кожи нырнул в тёмный провал Чернодыра.
В дырокосмосе света было, хоть отбавляй. Конечно, ведь тут светит дыросвет! А он состоит из дыроплазмы. Это всем известно! Такое проходят даже в самой захудалой дыре! Вроде Дырограда или Чернодырска.
Птичьим зрением уловил движение сверху. Поднял голову – параллельным курсом летел дырокол. Канцелярский инструмент что есть сил дырявил смятый лист. Тот самый! Я каркнул по-орлиному, дырокол сбросил издырявленную страницу вниз и, войдя в штопор, разбился о пространство. Два осколка пролетели рядом с моим клювом, угодив в плотный поток самодыров.
Я расправил смятый лист, руны на странице сжались в несколько рваных строчек.
- На очень не старую медхен, - ботинок водил шнурком по рунам, - наденут бусы “Застывшей крови”, и возродится великая сила, которая станет последним, что будет!
Я представил себе “очень не старую медхен”, тут же возник образ пенсионерки в бикини. Не очень привлекательная картинка! Особенно для орлов!
- Я ничего не слышал! – соврал я ботинку.
- А я ничего и не читал! – дыролёт завязал шнурки в нейтральный бантик.
Я выпал наружу, носок раскрылся плохо пахнущим парашютом. Меня подхватил осколок дырокола и помчал в сторону сужающейся дыры. На большой скорости мы влетели в отверстие, за нами, таща на шнурке болонку, впорхнул в пещеру рваный ботинок. В то же мгновение вход в Чернодыр закрылся. Превратившись в точку, он лопнул мыльным пузырём, обдав нас тархуновой газировкой.