И потому король решил уехать с королевой, принцессой Елизаветой и двумя своими детьми.
Людовик XVI был не так уж уверен в иностранных государях. Монархом, на которого ему, казалось бы, следовало рассчитывать более всего и на которого, тем не менее, он рассчитывал менее всего, был его шурин Леопольд, этот двуликий Янус, улыбающийся на одной стороне и готовый укусить на другой; кроме того, Саксонской династии, из которой происходила мать Людовика XVI, было за что не любить Австрийский дом; да и сам король, повторяя всего лишь слухи, открыто обвинял г-на де Шуазёля, большого друга Марии Терезии, в том, что он отравил его отца, монсеньора дофина.
Однако еще в 1789 году Пруссия предлагала ему сто тысяч солдат.
Однако Екатерина II, Екатерина Великая, Северная Семирамида, как именовал ее Вольтер, писала Марии Антуанетте:
«Короли должны идти своей дорогой, не обращая внимания на крики народа, как луна движется по небу, не останавливаясь из-за лая собак».
Однако Густав III, этот шведский царек, принесший на трон Густава Адольфа пороки последнего Валуа, предложил королеве ждать ее в Ахене, где он пребывал под предлогом лечения на водах, и протянуть ей и королю руку помощи с другой стороны границы.
Однако г-н фон Ферзен, нежнейшими дружескими отношениями связанный с королевой, находился подле нее, подталкивая, побуждая, склоняя ее к бегству, и это при том, что она и так была уже более чем настроена бежать.
Именно в это время королева предложила, чтобы погребальную колесницу Вольтера везли ее белые лошади, а король официально известил иностранных монархов о своем одобрении Французской революции.
Более того, король взял на себя обязательство участвовать в крестном ходе по случаю праздника Тела Господня, хотя решение о побеге было принято и он должен был состояться до этого праздника.
Еще в феврале 1791 года король написал г-ну де Буйе, что должен сообщить ему о предложениях со стороны г-на де Мирабо. Посредником в переговорах с ним, по словам короля, предстояло стать графу де Ла Марку.
«Хотя люди такого рода недостойны уважения, — добавляет король, — и я очень дорого заплатил Мирабо, он, полагаю, может оказать мне услугу. Выслушайте его предложения, но не слишком доверяйтесь ему».
И в самом деле, для бережливого Людовика XVI, проявлявшего весьма сильное недовольство, когда королева швыряла его миллионы к ногам г-жи де Полиньяк, услуги Мирабо были чересчур дороги. Ибо, в конечном счете, в глазах короля г-н Мирабо был уже не дворянином, а всего лишь адвокатом, которому он только что отсчитал шестьсот тысяч ливров, и это не учитывая ста пятидесяти тысяч франков, которые он обязался выдавать ему ежемесячно.
Бедный Мирабо! Все это длилось почти целый год, а он ухитрился сделать так, что ко дню смерти его денежные дела все еще были расстроены!
И действительно, граф де Ла Марк отбыл в Мец и повидался там с г-ном де Буйе.
После этой встречи г-н де Буйе написал королю следующее письмо:
«Осыпьте золотом отступничество Мирабо. Это ловкий негодяй, который может из алчности исправить зло, сотворенное им из мести. Но не доверяйте Лафайету, восторженному прожектёру, опьяненному народной любовью: наверное, он способен быть главой партии, но неспособен быть опорой монархии».
Заметьте, что г-н де Буйе отзывается о Лафайете ничуть не лучше, чем о Мирабо, и это при том, что Лафайет приходился ему кузеном.
После смерти Мирабо, в конце апреля, король написал еще одно письмо г-ну де Буйе, уведомляя его, что со дня на день уедет вместе со всей своей семьей, причем в одной карете, которую тайно изготавливают в это самое время для данной цели.
Одновременно он приказал г-ну де Буйе разместить цепь конных подстав на пути из Шалона в Монмеди.
Итак, король решил отправиться в Монмеди.
У короля были на выбор две дороги для побега: одна через Реймс, другая через Варенн.
В Реймсе король короновался, и у него были опасения, что там его могут опознать, поэтому он выбрал дорогу через Варенн.
Напрасными оказались все возражения, какие маркиз де Буйе мог высказать ему по поводу такого решения. Первое и самое основательное состояло в отсутствии почтовых станций на некоторых участках этой дороги. Следовательно, надо было послать туда сменных лошадей, а они могли вызвать любопытство.
Кроме того, войска редко появлялись на этой дороге; теперь же требовалось разместить на ней несколько отрядов, а эти отряды могли породить беспокойство.